Книга Суперанимал - Андрей Дашков

Отойдя от убежища шагов на двести, он вдруг услышал за спиной скрип, приглушенный расстоянием, но все же вполне различимый. Студент оглянулся, но, конечно, ничего не сумел разглядеть в окружающей мгле, лишь слегка подкрашенной белизной выпавшего снега. Он насторожился. Точно такой же звук он слышал совсем недавно. Разве это не дверь скрипела, поворачиваясь на петлях? Нет, не может быть. Дверь открывается изнутри…

Теперь уже его собственный мозг затеял с ним сомнительную игру. Что там еще в программе – голоса, миражи, запахи дерьма и цветочков? Студент был готов ко всему.

Он почти уговорил себя. Почти успокоился. Он точно помнил, что закрыл дверь. Отчего-то он вдруг подумал о Груве. Прежде у Накаты не раз возникало ощущение, что псина Роя внимательно следит за ним недобрым взглядом, словно чует тайного врага… Но Студент слышал, как щелкнул замок. Следовательно, Грув не мог открыть дверь… Впрочем, псу уже полагалось сдохнуть, и Наката поздравил себя с этим событием. Еще один гвоздь, вбитый в гроб господина мэра. Хороший получается гроб. Прочный – не выберешься…

Он шел по следам Локи и Барбары в прекрасном расположении духа. Ему даже в голову не могло прийти, что позади него, стараясь не попасться на глаза, движется еще один человек.

Бесформенная просторная доха с капюшоном скрывала и фигуру, и лицо. Только опытный глаз определил бы, что это женщина. Слабая женщина, у которой есть проблемы со зрением и с дыханием. Она тоже рисковала жизнью, отправившись в город одна, без оружия и сопровождения. Наката не сумел бы ей помочь, даже если бы она успела позвать его. И даже если бы он захотел помочь…

Она шла, спотыкаясь и с трудом различая следы. Легка добыча для дегро или волков. Не добыча даже, а кусок мяса в упаковке… Но она думала не о себе, а о нем. И если Студент обрел спасительную веру во всемогущего хозяина, то ее охраняло другое. Она не осознавала своих чувств. Она хотела только, чтоб ему было хорошо.

А теперь скажите, разве это не любовь?

18. СУГГЕСТОР

Локи подстрелил песца, содрал с него шкуру (отличная получится шапка!) и теперь поджаривал кусочки мяса для своей женщины. Сам он предпочитал есть его сырым и с кровью, но ей, выросшей среди митов, требовалась более нежная пища.

Со временем он собирался отучить ее от этих упадочных привычек. Постепенно. Никакого насилия. Пусть сама почувствует вкус…

После безудержного секса он убедился в том, что сделал правильный выбор. Кроме задатков, нужна энергия, чтобы их реализовать. У нее хватало энергии, даже с избытком, – правда, не совсем управляемой. Локи без труда сублимировал сексуальную энергию и при необходимости преобразовывал ее в другие формы. Женщине еще предстояло этому научиться.

Они ужинали почти по-семейному. Тени под ее глазами он приписал вполне объяснимой усталости. Он и сам устал. Его «штык» слегка побаливал с непривычки. Давно не было работы. Таких самок он встречал нечасто, а эта – просто непревзойденная, хищная и жадная любовница. Отличное будет потомство!

Но ее одной ему мало. Девять месяцев – слишком долгий срок, за который многое может случиться. Кто-то неминуемо погибнет. Рисковать нельзя. Для начала Локи намеревался отобрать десяток лучших женщин и оплодотворить их всех. Потом придет очередь остальных. Просто надо раздвинуть роды во времени, чтобы не превращать ферму в орущий сумасшедший дом. Локи называл это разумным планированием в сочетании с оптимальным распределением генофонда. (Дети самих митов не стоили, по его мнению, ничего. Их дурная наследственность не оставляла им никаких шансов.)

А Барби – его главный козырь. Ее он станет беречь как зеницу ока. Между прочим, она была права насчет «защитника» и «кормильца», хоть и высказалась в состоянии аффекта. С ним она не будет нуждаться ни в чем и может никого не бояться.

Он протянул руку и погладил женщину по щеке. Ее глаза расширились; несмелая улыбка дрогнула на губах. Она была нескрываемо поражена его лаской. Наверное, не думала, что он способен и на такое. По-видимому, ей тоже не удалось избежать стереотипных представлений, бытовавших среди митов: суперанималы – грубые, жестокие, кровожадные звери-людоеды; суггесторы – шакалы-паразиты; а супраменталы – святые подвижники, светочи разума, хранители идеалов и последние носители веры. Какая чушь!

Он видел бывших супраменталов, убивавших направо и налево и дуревших еще сильнее от обилия крови. Он видел суггесторов, действовавших настолько умно и тонко, что им удавалось занять гораздо более высокое положение, чем суперам, которым отводилась роль совершенных боевых машин. (Некоторые суггесторы даже управляли колониями.) И он видел, к своему огромному сожалению, опустившихся суперанималов, не сумевших раскрыть данный природой потенциал и превратившихся в жалкое отребье. Вот эти действительно были похожи на шакалов. При случае он отстреливал их, не без оснований считая себя санитаром…

Он улыбнулся женщине. «Со мной не соскучишься, детка. Тебе предстоит сделать еще много неожиданных открытий. И будь я проклят, если когда-нибудь ты не почувствуешь вдруг полноту жизни, не зависящую ни от чего – ни от жестоких внешних условий, ни от собственного невежества!»

Он ощущал чудо жизни так остро именно потому, что рядом всегда дежурила смерть. Что ощущала женщина, он пока не знал. Но надеялся, что она выполнит свое высшее предназначение.

Она расслабилась и приготовилась к тому, что сейчас он снова опрокинет ее на шкуры («И я этого хочу, прости, Господи!»). От ее бравады не осталась и следа. Душа сжималась в черную точку. Она чувствовала себя подчиненным существом, уже не способным контролировать некоторые функции. Ее будто подключили к искусственному сердцу, искусственным легким, искусственным почкам и даже… искусственному мозгу. Это пугающее состояние отторжения плоти достигало пика, когда Локи удалялся, и почти исчезало, когда он совокуплялся с нею. Поэтому она тоже жаждала соитий, чтобы хоть немного ослабла зависимость…

Но он вдруг разительно изменился. Вскочил, задрал голову, потянул носом воздух… Каждое его движение было точным, бесшумным и выверенным. Ей казалось, что она очутилась в логове потревоженного зверя, но при этом сама Барби оставалась глуха и слепа к тому, что мог услышать или увидеть он.

Она невольно отшатнулась. Его глаза остекленели, как у мертвеца. Барби поймала себя на том, что ей знаком этот никуда не направленный или, скорее, обращенный внутрь взгляд…

Ну конечно. Она вспомнила Кешу. Когда мальчонка впадал в транс, он выглядел точно так же.

Но что общего могло быть у ребенка, рожденного в Пещере, и полудикого человека-хищника? Она не знала ответа на этот вопрос и, честно говоря, не хотела бы узнать. Страх охватил ее…

Локи «вернулся» спустя несколько секунд. Бросил ей «Сиди здесь!» и выбрался из бомбардировщика.