Книга Курды. Потерянные на Ближнем Востоке - Максим Лебский

Наряду с профсоюзами еще одним кадровым источником для левых организаций выступили университеты. Турецкие студенты к концу 60-х тяжело переживали сопричастность своей страны с блоком НАТО, который осуществлял агрессию против национально-освободительных движений в странах «третьего мира». Политическая активность турецких студентов была частью молодежной «революции» 1968 г., развернувшаяся от Мексики до Ближнего Востока. В ноябре 1968 г. студенческие ассоциации Турции провели антиимпериалистическое шествие от Самсуна до мавзолея Ататюрка в Анкаре. На их плакатах было написано: «Марш Мустафы Кемаля за полную независимость Турции». Сама форма акции имела символический характер, т. к. марш означал, что движение Ататюрка продолжает свой путь к целям национального освобождения[189].

Антиамериканские настроения были очень сильны в Турции, что выразилось в многочисленных демонстрациях между 1968 и 1971 г. Наиболее крупные из них произошли в июле 1968 г. и январе 1969 г. в Стамбуле и Анкаре. Выступления были спровоцированы прибытием шестого флота США в Стамбул и Измир. Стамбульские студенты преследовали американских моряков, сбрасывая их в море. Острая общественная реакция вынудила американский флот покинуть Босфор. 16 февраля 1969 г. на антиамериканскую демонстрацию в Стамбуле напала группа ультраправых боевиков, которая убила двух демонстрантов. Это трагическое событие вошло в историю Турецкой республики под названием «Кровавое Воскресенье»[190].

Оригинальным движением, пытавшимся совместить левые идеи и кемализм, в 60-е годы был журнал «Yön». Он издавался с 1961 по 1967 гг. и был площадкой для идей разных левых направлений. По опросам, сделанным в 1965 г. среди студентов Анкары, «Yön» был самым популярным изданием. Его тираж достигал в одно время 30 тыс. экземпляров. У истоков движения стояло два человека – Доган Авсиоглу и Мюмтаз Сойсал[191]. Лидером движения был Доган Авсиоглу, т. к. именно в его текстах была полностью представлена идейная парадигма «Yön». Авсиоглу в 1968 г. написал серьезную работу «Порядок Турции: вчера, сегодня, завтра». Его мировоззрение можно представить в следующих положениях. Одной из главных проблем Турции была ее экономическая встроенность в мировую капиталистическую систему, которая навязывает ей политику, противоречащую интересам турецкого народа. Господствующий класс способствует этому в обмен на экономические подачки, тем самым преграждая путь социальному прогрессу. Авсиоглу заявлял, что в мире существует три пути развития: коммунистический, капиталистический и путь национальной революции. Турция должна встать на третью дорогу во избежание основных ошибок двух первых путей. Как и в движении «Kadro», главные противоречия усматривались за рамками самого турецкого общества, они, согласно авторам «Yön», виделись в отношении: центр – периферия. Исследовательница Озгюр Мутлу Улус полагает, что в этом аспекте теоретической платформы «Yön» на нее оказала влияние «теория зависимости» в лице Пола Барана[192]. Согласно «Yön», новый вектор развития этатизма станет проводником стремительной индустриализации страны, уничтожения средневековых рудиментов. Социализм рассматривался как дорога стремительного экономического роста, т. к. именно в экономической отсталости виделась причина зависимости Турции от стран «первого мира». Острую критику Авсиоглу обратил против системы буржуазного парламентаризма в Турции. Согласно его точке зрения, она не служит проводником воли трудящихся масс, а лишь объект манипуляции со стороны буржуазных классов. В связи с этим движение «Yön» рассчитывало взять власть путем военного переворота. Движение не рассчитывало на широкие народные выступления, что подчеркивает его элитаристский характер, объединяющий узкий слой интеллигенции, чиновничества и офицерства. При этом «Yön» декларативно заявляло о необходимости создания «Национального фронта». Авсиоглу делал ставку на военно-гражданскую интеллигенцию, которая имеет революционные традиции в турецкой истории. Полковник Айдемир дважды, в 1962 г. и в 1963 г., пытался претворить идейную платформу «Yön» в действительность, но оба переворота провалились[193]. А вскоре в 1967 г. прекратилось издание и самого журнала «Yön».

Этот журнал сыграл крупную роль в духовной жизни турецкой интеллигенции 60-х годов, продолжив развитие линии «Kadro» по скрещиванию марксизма и кемализма. Движение «Yön» выдвинуло два новаторских тезиса: национальная революция и вооруженный путь ее достижения через «революцию» сверху. В платформе «Kadro» этого не содержалось. Преемственность сохранялась и в идее необходимости усиления государственного сектора, при сохранении присутствия (в ограниченном виде) частного. Но историческая обстановка, в которой существовал журнал «Yön», очень сильно отличалась от 30-х годов, в которые республиканская Турция только нащупывала свое положение в мировой политике. В 60-е гг. Турецкая республика была тесно связана с мировым рынком и была важным членом НАТО в рамках биполярного разделения мира. Идеологи «Yön» пытались применить в современной им Турции идеи Ататюрка, вызванные иными историческими потребностями, которые не имели места в послевоенной Турции[194]. И прежде всего это касалось переоценки революционного потенциала армии. Именно революционного, а не бонапартистского. В 20-е г. в условиях слабой классовой дифференциации и размытости турецкого общества армия выступила реальным носителем ограниченного, но действительного социального и политического прогресса относительно того, что из себя представляла Османская Турция. Но тогда же Ататюрком был установлен принцип разделения между политикой и армией. На армию ложилась роль защитника основных столпов фундамента Турецкой республики: лаицизма, этатизма, национализма. В послевоенный период, когда турецкий капитализм крепко стал на ноги и динамично развивался, крупная турецкая буржуазия начала оспаривать власть у бюрократии НПР. Для этого использовалась армия, и тем самым еще действия ДП открыли перед армией дверь в сферу политической борьбы. В рамках противостояния разных фракций господствующего класса турецкая армия выполняла роль тарана, начинающего новый политический цикл в жизни страны с очередного военного переворота. Переворот 27 мая 1960 г. стал последним залпом турецкой армии как института – проводника социальных реформ, после этого армия выполняла сугубо реакционные и репрессивные функции. Исторический период, следующий за переворотом 1960 г., некоторыми историками определяется как время существования «преторианской республики», по причине особой роли армии и фактическом разделении власти между высшим генералитетом и бюрократией[195].