Книга Нектар любви - Изобель Чейс

— Ну-ну, Длинные Ноги, значит, ты все-таки приехала?

У меня пересохло во рту сразу, как только я быстро обернулась и увидела, что это и в самом деле был Даниэль.

— Что ты здесь делаешь? — спросила я упавшим голосом.

Он ухмыльнулся:

— Встречаю тебя, что же еще? Почему ты не сказала мне, что приезжаешь?

— Я не думала, что тебя это заинтересует, — фыркнула я.

— Интересно, что заставило тебя так подумать? — задумчиво произнес он. — Большинство мужчин считают себя польщенными, когда следуют их советам, знаешь ли. А ведь именно это ты и делаешь сейчас, не правда ли?

Я гордо вскинула голову:

— Я считала, что следую совету мистера Гловера.

Его брови насмешливо поднялись.

— Ты приехала одна? — спросил он.

Я покачала головой и указала на Пейшнс, которая все еще боролась в толпе, пытаясь высвободить наш багаж. В ту же секунду и Пейшнс увидела его. Она тут же бросила багаж на произвол судьбы и ринулась к нам, заранее разведя огромные руки.

— Мистер Дэн, сэр! — закричала она. — Мистер Дэн, не может быть! О боже, если я знать, что вы здесь… — Слезы покатились по ее щекам, и она нетерпеливо смахнула их. — Мистер Дэн, сэр!

Даниэль оказался в ее объятиях, тепло целуя ее в щеку, словно это была его любимая тетушка.

— Привет, Пейшнс, — поприветствовал он ее. — Как поживаешь?

— Я прекрасно! Но мне теперь надо работать на Айронсайдов. А я хочу работать на Хендрикс женщин, как раньше! — Она радостно засмеялась, и он тоже рассмеялся, похлопывая ее по спине, в то время как я смотрела на них с явным неодобрением. Как вообще Айронсайды могут выиграть, если у них в доме живет предатель? Я фыркнула, но они едва взглянули на меня, продолжая радостно смеяться.

— Посмотрела бы ты на свое лицо! — закричал мне Даниэль. — Пойдем, ты поможешь мне забрать свой багаж!

Глава 6

Даниэль отвез нас на своем «мустанге» прямо на фабрику. Пейшнс сидела сзади, то и дело всхлипывая от радости, в то время как я в угрюмом молчании сидела рядом с нашим водителем.

— Веселее, Длинные Ноги, — сказал Даниэль немного спустя с хитрой улыбкой. — Я так рад тебя видеть!

— Я бы хотела, чтобы ты перестал называть меня этим нелепым прозвищем! — свирепо потребовала я. — Разве тебя никогда не учили, что это невежливо?

Он рассмеялся от всей души:

— Туше! Но у тебя такие красивые ноги, что мне казалось, ты не будешь возражать против этого прозвища!

— А я возражаю, — заявила я, с трудом сглотнув, — я знаю, что я слишком высокая для большинства мужчин, но это не значит, что мне нравится, когда мне постоянно об этом напоминают.

Он ухитрился принять одновременно и раскаивающийся, и довольный вид и непринужденно заметил:

— Для меня ты не слишком высокая.

На это мне нечего было ответить, поэтому я снова погрузилась в молчание. Но виды и звуки города волновали меня против моей воли, и я быстро забыла о своих печалях, пока мы проезжали по просторным, усаженным деревьями улицам, мимо палаток с жарящимися початками кукурузы и горячими роти, которые готовили индусы с озабоченным выражением на лице, похлопывая тонкое тесто лопаточками, перед тем как опустить его с шипением на решетку над раскаленными углями. От всего это исходил необыкновенный аромат. Наполненный запахами специй воздух наполнял мои ноздри, напоминая мне о том, как я голодна. Я начала надеяться на то, что нас покормят на фабрике, но мне не хотелось спрашивать об этом, так как я не знала, что приготовила для нас Памела.

Рафинадная фабрика стояла немного поодаль от города. Она была окружена маленькими опытными полями, где ученые выращивали разные сорта тростника, создавая им различные условия. Тростник растет быстрее, объяснил мне Даниэль, на слегка кислой почве, при условии, что полив обильный и постоянный. Он растет действительно очень быстро, если создать ему правильные условия. В среднем прирост составляет половину или три четверти дюйма каждый день, но если не поддерживать постоянную влажность почвы в силу плохой ирригационной системы или по каким-нибудь другим причинам, то прирост падает до десятой доли дюйма. Экспериментальные участки каждый день проверяются учеными и тщательно измеряются. Таким образом выясняется, какие сорта тростника подходят для той или иной почвы. Казалось, что на плантациях Хендрикса было под контролем абсолютно все.

— Мы начнем уборку тростника весной на большинстве наших полей, — сказал он, указывая на одно или два бесконечных поля, которые, как мне показалось, были почти готовы к уборке. — Мы сажаем осенью, а убираем спустя четырнадцать или шестнадцать месяцев на большинстве наших полей. На некоторых полях, я считаю, уборку можно производить уже спустя двенадцать месяцев.

Все это показалось мне довольно странным. Я попыталась думать о себе как о владелице плантаций, чей доход будет зависеть от урожая, который окружал меня сейчас, но это было выше моих сил. Камилла Айронсайд совершенно другой тип девушки! Все было так непросто!

Мы прошли мимо гигантской силосной башни, где хранился сырой тростник, и зашли в офисный блок, который был мозговым центром всего производства. В конце коридора я увидела дверь, на которой висела золотая табличка с именем Даниэля, но он не стал заходить туда, а пригласил меня в другую комнату, где нас ждала Памела. Она привычным движением подставила ему свое лицо для поцелуя, а потом поприветствовала нас милой улыбкой, которую я так хорошо запомнила с того момента, когда впервые увидела ее в аэропорту.

— Как я рада, что ты смогла приехать! — воскликнула она. — Это твоя горничная? Она может подождать здесь?

Я взглянула на Пейшнс, которая уже удобно расположилась в кресле с пестрым журналом в руках, который она неизвестно где раздобыла.

— Я ждать, — покладисто согласилась она. — Я ждать здесь.

Памела мило кивнула.

— Даниэль пойдет с нами, — радостно объявила она. — Он гораздо больше знает о всех процессах, чем я. — Она весело хихикнула. — Сказать по правде, я никогда не впадала в восторг от всех этих механизмов.

Даниэль очень серьезно отнесся к своим обязанностям гида. Он настоял на том, чтобы я осмотрела все производство, не важно, понимая при этом, что происходит, или нет.

— Очень важно, чтобы те, кто выращивает тростник, понимали, как потом он будет перерабатываться, — важно заметил он. — Это единственная рафинадная фабрика на острове. Остальной сахар-сырец приходится отправлять на кораблях в разные части мира. Но очевидно, гораздо удобнее, если мы сможем завершить весь процесс здесь, на Тринидаде. Это принесет большую выгоду нашей экономике и покончит с безработицей.

Я пыталась выглядеть заинтересованной, пока мы наблюдали за первым процессом, называемым аффинацией. Сахар поднимался со дна силосной башни на специальных креплениях. К нему добавлялся сырой сироп, произведенный из предыдущей загрузки сахара, получаемая смесь, состоящая из кристаллов и сиропа, называлась магмой. Это я еще могла понять. Я наблюдала, как ее загружают в центрифуги, вращавшиеся со скоростью тысяча двести оборотов в минуту. Центробежная сила проталкивала эту смесь через ячейки во внешнюю часть машины, где сахар скапливался огромной стеной белых кристаллов. Тут же пускалась горячая вода, очищающая сахар, который падал огромными кучами под машину. Добавлялась еще горячая вода и получаемый сироп разделялся на две части: большая часть кипятилась в огромном вакуумном котле, чтобы восстановить нужную концентрацию, а остальная откладывалась для того, чтобы произвести в дальнейшем следующую порцию магмы.