Книга Избранница Шахрияра - Шахразада

– О да, мать малыша очень горевала. Но отец его, пусть он был простым сапожником, успокоил жену словами, что малыш не станет ни рабом, ни солдатом, ни игрушкой в чьих-то недобрых руках.

– Мне почему-то кажется, что это было слабым утешением…

– О нет, сестричка. Ибо в те времена, о которых повествует легенда, ни одна из матерей не могла быть спокойна за судьбу своего малыша: набеги разбойников, тяжелые болезни, ужасные катастрофы сотрясали весь обитаемый мир. А потому мать малютки, если и не утешилась, то успокоилась: слова ШаррКана были пророческими всегда. А потому, получив золотой – огромную по тем временам сумму, – родители крохи благословили судьбу своего ребенка и возблагодарили Аллаха всесильного и всевидящего.

Ветерок, который шелестел в кронах пальм, становился все сильнее. От холода поежилась и Шахразада. А перед Герсими уже вставала целая картина: глинобитные лачуги у подножия высоких гор; суровый гигант, чей возраст определить невозможно и чья фигура – это фигура сильного человека, который привык добывать тяжелым трудом хлеб насущный; лицо избороздили морщины, словно время старалось оставить отпечаток всех прожитых лет… Он беседует с заплаканными мужчиной и женщиной… Шкура огромного невиданного зверя укрывает плечи неизвестного, а тяжелый посох в руке выглядит так, словно для его создания вырвали с корнем целое дерево.

– В тот же день ШаррКан вошел в цыганский шатер и забрал новорожденного малыша. Говорят, что цыгане, не медля ни секунды, снялись с места. А их барон поклялся, что никогда более не приведет свой род к горам, даже если они будут сложены из чистого золота.

– Похоже, чем-то напугал цыган твой мудрец…

– Об этом история умалчивает. Известно лишь, что мальчик вырос привлекательным юношей, который, однако, более ценил время в окружении свитков и книг, чем в обществе людей, пусть уже жил к этому времени не у мага и прорицателя, а при дворе правителя далекой страны Ал-Лат. Сам правитель, зная о беспредельной любви к знаниям, что вела по жизни молодого мудреца Хакима, старался брать его с собой во всякое странствие, ибо любой совет его оказывался простым и верным, а любое деяние, совершенное по этому совету – благородным и справедливым. Пять десятков лет прожил в стране Ал-Лат Хаким, превратившись из мудрого юноши в красивого мужа, полного сил и знаний. Время, казалось, было не властно над ним: как и его наставник, ШаррКан, был Хаким человеком, которому с равной вероятностью можно было дать и двадцать пять лет, и сто двадцать пять.

Герсими мысленно улыбнулась – для нее это было вполне привычно: матушка ведь тоже не знала, сколько ей лет, как и не знала, сколько лет любимому, отцу ее дочерей. «Но ведь Хаким-мудрец не был богом… – одернула себя Герсими. – Как же ему удавалось обманывать вездесущее время?»

Увы, девушка вновь не обратила внимания на то, что перед ней оживает целая картина: высокий привлекательный мужчина средних лет с мудрыми и насмешливыми глазами перелистывает толстые страницы книги в переплете из телячьей кожи с широкими медными полосами по углам.

– Прошло пять десятков лет, и решил Хаким, что пора ему совершить странствие к самым восточным пределам мира, туда, где Великий океан омывает крутые берега и откуда в ясную пору видна страна Канагава. И совершил он это странствие, вновь встретившись со своим наставником ШаррКаном и Нагом-прорицателем. Рассказывают, что знания Хакима к тому дню, когда увидел он за дымкой прибоя берега страны Канагавы, были столь обширны, что даже его наставник уже не осмелился бы соревноваться с ним.

– Бедняга… Как же, должно быть, болела временами у него голова…

– И об этом умалчивает история, – улыбнулась в ответ Шахразада. – Однако известно, что с тех пор всех врачевателей стали звать «хакимами», ибо знания о человеке должны быть более чем обширными. Иначе как излечить его от хвори?

– Превратить в камень, к примеру… А потом обратно в человека…

– Сестричка, увы, этот совет не подходит для того, кто рожден обычными мужчиной и женщиной.

Герсими, в который уже раз поежившись, кивнула.

– Итак, всезнающий Хаким, предприняв столь долгое путешествие, вернулся в страны, что нежатся под рукой повелителя всех правоверных Аллаха всесильного и всемилостивого. По долгом размышлении поселился он в городе Басре и решил скрыть от людей, сколь большими знаниями обладает. Ибо знал, что жизнь его превратится в ад, едва только узнают об этом глупцы, охочие до легкого знания.

– Полагаю, – пробормотала Герсими, – они бы просто снесли жилище мудреца.

– Должно быть, так рассуждал и сам Хаким. Ибо он отрекся от своего имени Хакима-мудреца и стал Наби-предсказателем.

– М-да… Должно быть, это мало что изменило в его жизни: люди, которые хотят получить в руки готовое решение, не менее назойливы, чем те, кто ищет легких знаний.

– О да, сестричка, это правда. Однако предсказатели, как известно, противны всякому, кто пребывает под рукой Аллаха всесильного. Равно как и те люди, которые приходят за советом к прорицателю. Как известно, пророк Мухаммад, да благословит его Аллах, сказал: «У того, кто пришел к предсказателю, спросил его о чем-либо, поверил в то, что он поведал, Аллах не примет молитвы в течение сорока дней». Поэтому не стоит удивляться тому, что поток искателей легких путей почти полностью иссяк.

– Мудро… Однако неужели никто не беспокоил Хакима?

– Наби-предсказателя, ты хотела сказать. К сожалению, беспокоили. И было таких людей много, куда больше, чем можно себе представить: вскоре понял Наби-Хаким, что иноверцы согласны отдать за готовые знания много золотых монет, да и приверженцы Аллаха всесильного порой пренебрегают мудростью пророка и открывают дверь в жилище предсказателей.

– Должно быть, Наби был не самым бедным человеком?

– Да, это так. Когда почувствовал Наби-Хаким, что никакими силами не отвратить его сограждан от охоты за знанием будущего, придумал он огромные предсказательные таблицы, которые якобы давали ответы любому из вопрошающих. В каждой клеточке такой таблицы была начертана буква. Гадающий должен был бросать кость, для того чтобы найти все буквы ответа.

– Но это же так просто… – разочарованно проговорила Герсими. – Знай себе придумывай вопросы, а потом бросай кости, пока не получишь ответ.

– Просто, да не просто. Ибо таблицы эти были более чем велики – сто на сто клеток или двести на двести. А буквы, вписанные в них, были буквами всех алфавитов, когда-либо существовавших в мире: и древними литерами твоего народа, сестричка, и буквами, дарованными правоверным, процветающим под рукой Аллаха всемилостивого, и значками древнего народа Кемер, и далекой страны Канагава…

– Забавно… Выходит, что вместо предсказания человек получал бессмыслицу?

– Самое забавное, подружка, что находились умники, отлично «понимающие», что же предрек им Квадрат Знания (ибо именно так назвал Хаким свое изобретение).

Герсими удивленно посмотрела на Шахразаду.