Книга Ладья Авалона - Ксения Данилина

Сергей, оставшись без дела, внимательно наблюдал за Рустемом и Данилиным, которые тоже появились на поляне. Прежде чем присоединиться к Вике со своей виолончелью, Артур познакомил их, и с тех пор мужчины не отходили друг от друга, оживленно беседуя. Подобно Халдиру и его подруге, они уединились у основания башни и что-то обсуждали. Данилин выглядел крайне возбужденным, у него блестели глаза, и верилось, что это не сиюминутный восторг, а тот азарт и тяга к жизни, которые вдохновляют людей на достижение новых целей. Когда Вика запела, Данилин поглядел в ее сторону долгим восхищенным взглядом, в котором читалось уважение и, пожалуй, благодарность. Сергей подумал о том, что еще утром, сидя в кафе на набережной, они размышляли о том, как доложат Светлому о том, почему не выполнили его задание. Может быть, Светлому виднее и там, наверху, распоряжаются судьбой каждого и, согласно этому закону, Лариса должна была страдать подле нелюбимого мужа, Михаил занимал бы место на опостылевшей работе, а Христенки не заслужили собственного жилья. Может быть. Может, это небесная битва за людские судьбы, а на войне не думают, а слушаются командиров вроде Светлого. Но сейчас, глядя на радостные лица ребят, слушавших музыку, на прильнувших друг к другу влюбленных, на восторженное личико Алисы и ожившее лицо Данилина, Сергей был уверен, что сумеет объяснить мотивы, которые вели их грешную тройку. Потому что даже в войне не должны гибнуть невиновные и безоружные.

А в воздухе тихо дрожал проникновенный плач Эссульт, высокий голос Трисс и перебор волшебной арфы, пронизывающий сердца стон виолончели, ветер свистом и гулом отзывался в расселинах скал, мерцали свечи и издалека был виден высокий огонь костра. А когда вечерняя синева сменилась ночной мглой и, озаренные светом свечей и фонариков рыцари и дамы потянулись вниз по склону, через затянутые туманом поля, казалось, что это в свете своих светящихся крыльев танцуют и кружатся эльфы на том берегу Острова Яблонь.

Следующий день прошел для грешников в полупустом трюме «Ред Сейла». Вчерашнее выступление сняло страх перед публикой — ведь в большинстве своем вечером их будут слушать те же милые лица, что и накануне под старой башней. Улыбаясь теплым воспоминаниям и переживаниям, троица молча начищала и налаживала свои инструменты. В зале прибирались девушки, Суматохин носился с телефоном, постоянно отдавая распоряжения, Михаил Данилин разбирался с пультом.

— Ну что? — окликнул он музыканток. — Опробуем? — и, повинуясь, девушки исполнили одну из композиций, чтобы тот мог настроить звук. Да, усиленный динамиками, обработанный фильтрами, звук был великолепен, но… Вика с улыбкой закусила губу — перед глазами стояли десятки мерцающих свечей и очерченный хребтами гор пейзаж внизу, и эти восторженные взгляды, и чарующий голос инструмента, с которым за этот короткий срок она успела необыкновенным образом сдружиться. Закончив, Данилин ободряюще поднял палец вверх, а затем подошел к сцене. Вид у него был умиротворенный и обнадеживающий.

— Я должен поблагодарить вас, девчонки, — тепло улыбнулся он. — Ведь это все ваших рук дело? — троица неловко переглянулась, сдерживая улыбки. — Но без вас бы ничего не случилось, и я не знаю, чем могу вам отплатить…

— Просто не опускай руки, — попросила его Вика, смущенно оправляя волосы.

— Не буду, — заверил ее он. — Я не могу. Я должен быть хорошим папкой Никитке, хоть и не знаю, как часто мы сможем видеться, если я переберусь в Краснодар.

— Значит, Рустем согласился с тобой работать? — поинтересовался Артур.

— Да, пожалуй, какое-то время мы будем работать вместе, — кивнул Данилин. — Но, если дела пойдут в гору, возможно, что я буду нужен им и во время гастролей, — он скромно улыбнулся.

— Мы будем держать за тебя пальцы, — широко улыбнулся Сергей и, подавшись вперед, обнял того. Остальные двое тоже принялись его обнимать. Польщенный таким излиянием чувств, Данилин порывисто обнял всех троих, но потом виновато отстранился:

— Эй-эй, не стоит так шустро! Я еще у врача не был! Записался на завтра, но вы все-таки осторожнее!

В ответ девчонки только заливисто рассмеялись.

А вечером была темнота, и яркий свет софитов, и блеск позолоченной вышивки на карминно-красном театральном занавесе, и мечтательно смотрела на призрак русалка, и плыли голубоватые волны по стенам. Зал был полон народу. И хоть все знакомые были в повседневной одежде, в глазах троих музыканток это были те же веселые, полные огня странники в прошлое, спускавшиеся по горным тропам при свете свечей. За одним столиком восторженно замерли старшеклассники, и Алиса с сестрой, деловитой блондинкой, тихо перешептывались над объективом фотокамеры. Неподалеку высоким ростом выделялся Тристан, и подле харизматичная физиономия Халдира, пожирающий арфистку глазами Ник, мечтательно растекшийся по столу. Девушки — Нимуэ и Торувьель, унесшиеся в своих мыслях. Ближе всех к сцене ярко сверкали глаза маленького Никитки, сидевшего с ведьмачьим амулетом на шее между Ларисой и Максимом. Трое нежно обнимали друг друга, но, иногда оборачивая голову к режиссерскому закутку, женщина благодарно и трогательно улыбалась работавшему там мужчине. Ирина и Александр Христенко, невежливо не обращая внимания на исполнителей, возбужденно разговаривали о своем, будто не могли поверить в какое-то известное им двоим событие. Вечно занятой Алексей Суматохин стоял, прислоняясь к проему арки, ведущей в рабочие помещения, и время от времени переговаривался с Рустемом Скоробогатовым. Среди публики был и ухоженный молодой мужчина в бежевой федоре, не сводивший глаз с погруженной в экстаз виолончелистки.

И долгое стенанье виолончели, нежное воркованье арфы и глубокий глас контрабаса рассказывали притихшим слушателям отголоски старинных легенд, услышанных через века. О трепетной любви, что преступает все запреты. О долге и чести. О храбрости и бесстрашии. О страдании, глубоком, как море. И милосердии, исцеляющем раны.

Ночь была полна сиянием. С чистого неба смотрели миллиарды звезд, в ожидании перемены погоды мерцавших всеми красками, полукруглая, как надкушенная головка сыра луна ярко и ровно желтила на волнах дорожку. Двумя ровными рядами фонарей уходила дугой набережная, и в сплошной блеск сливались огни кафе и торговых палаток. Вновь тянулись золотой змеей огни на городских улочках. В безветрии сильно пахло розами, ночным табаком и душистым левкоем. С моря тянуло запахами соли и водорослей. Вика и Сергей неторопливо шли по галечному пляжу, наслаждаясь последними часами, отпущенными им.

— Странный этот парень, — пожала плечами Вика. — Ты заметил? Водитель этого грузовика.

— Да, а что такое? — посмотрел на нее Сергей. — Вроде самый обычный…

— Да, ты наверное не слышал. Когда мы грузили инструменты в грузовик, он так сказал, мол, тесен мир, мы встречаемся уже второй раз…

— Ну и что? — весело спросил Сергей. — Мало ли, эти девчонки наверняка не первый раз разъезжают с концертами.

— Да, но все-таки Солнечногорск довольно маленький городок, — возразила Вика. — И туристов в нем почти нет. Тем более, в это время года.