Книга Четвертый хранитель - Роберт Святополк-Мирский

— Да, князь, — подтвердил Медведев.

— Значит, если кто-нибудь пожелает ступить на нее без твоего на то согласия, он не сможет этого сделать?

— Нет, князь. Разве что у этого человека или этих людей будет тоже грамота за подписью Великого князя, разрешающая им это.

— Оставь себе мою грамоту, чтобы ты мог оправдаться в случае, если позже возникнут осложнения. Ты внимательно прочел ее?

— Разумеется, — склонил голову Медведев.

— Тогда прошу тебя оказать мне не только помощь и содействие, но еще и защиту, поскольку, мне кажется, что те люди, которые только что выехали из лесу, вон там, на горизонте, хотят нам зла.

— Ты можешь быть совершенно спокоен, князь, — с этой минуты ты мой гость, а в руках у меня документ с которым я остановлю любого, кто попытается без моего разрешения ступить на эту землю. Федор Лукич и Петр проводите князя и его супругу в наш дом, а мы здесь подождем, чтобы узнать, куда так торопится этот конный отряд, который скачет сюда во весь опор.

Сани, сопровождаемые отцом и сыном Картымазовыми, рванулись с места и помчались по просеке к селению, а Медведев, глянув по сторонам, убедился, что в засаде находятся Ивашко, Гаврилко и еще двое молодых людей с готовыми к бою луками, да на вышке, невидимый снизу сидит вооруженный несколькими тяжелыми и наверняка уже заряженными самострелами Юрок Копна.

— А вы знаете, кто жена князя Верейского, которая только что проехала мимо нас? — спросил Зайцев.

— Знаем, — ответил Медведев, — Марья, урожденная Палеолог, родная племянница Великой княгини Московской Софьи.

— Вот это да! — восхищенно воскликнул Леваш. — Я повстречал в жизни много знатных особ, но это наверно будет самая значительная: ведь в ее жилах — подумать только! — течет кровь великих византийских императоров. А самое главное — какая красавица!

Медведев отдал должное огромному боевому опыту и полному самообладанию Леваша, который мог, как ни в чем не бывало, восторженно и по-детски улыбаясь, восхищаться проехавшей мимо женщиной, в то время когда прямо на них мчался большой и хорошо вооруженный отряд людей, от которых можно было ожидать чего угодно.

Борис Туреня, князь Оболенский, едущий верхом во главе отряда поднял руку, и его всадники послушно остановились, скользя копытами лошадей по наезженной санной дороге, ведущей к монастырю.

— Кто такие? — властно спросил Туреня.

Медведев выступил вперед:

— Я, Василий Медведев, волей Великого князя полноправный владелец этой земли.

Он вынул свою жалованную грамоту, подъехал к Оболенскому и, развернув грамоту обеими руками перед его лицом, позволил прочесть.

— Как видишь, путник, грамота заповедная и несудимая. Так что, я должен спросить, кто ты и с какой целью собираешься с вооруженным отрядом ступить на эту мирную землю?

— Я — князь Оболенский, — надменно представился Борис Туреня и кивнул головой сидящему чуть позади всаднику. — Ну-ка, Артем, покажи ему нашу грамоту.

Артем Захаров, насмешливо улыбаясь, показал Медведеву грамоту, развернув и держа ее перед глазами Василия точно так же, как он только что показывал свою Оболенскому. С грамоты свисала точно такая же сургучная печать, со святым Георгием, пронзающим копьем змия, и стояла под ней точно такая же подпись.

Грамота свидетельствовала, что великий московский князь Иван Васильевич поручает боярину и воеводе Борису Турене-Оболенскому схватить изменника, князя Василия Верейского вместе с супругой там, где он его найдет. Всем московским дворянам предписывалось оказывать всяческую помощь и поддержку князю Оболенскому во время выполнения им порученного наказа.

Тех несколько десятков секунд, которые необходимы были для прочтения грамоты, хватило Медведеву для того, чтобы мгновенно просчитать все свои возможные действия, а также их последствия и выбрать из них единственно правильное.

При этом он вспомнил своего доброго друга, князя Андрея, который когда-то сказал ему: «Честь выше славы».

Медведев спокойно вернул грамоту Захарову, вынул из-под своего кожана грамоту Верейского, и точно так же крепко держа ее в руках, развернул перед лицеем Оболенского.

— Извини, но князь Василий Верейский был первым. Вот грамота, в которой великий князь предписывает мне оказывать князю Верейскому всяческую помощь и гостеприимство. Если бы ты приехал первым, я должен был бы помогать тебе, и не пустил бы на свою землю князя Верейского, даже несмотря на то, что он славный в народе герой.

Борис Туреня грозно нахмурился:

— Уж не хочешь ли ты сказать, что намерен помешать мне выполнить волю государя?

— Напротив, это ты собираешься помешать мне выполнить волю государя! Я только что показал тебе грамоту в которой он повелевает мне оказать гостеприимство князю Верейскому. Я верный и послушный слуга великого князя, кроме того, отныне князь Удалой мой личный гость, а я своих гостей в обиду никому не даю.

— Ты, верно, совсем рехнулся в этой глуши, беседуя с медведями, и разучился понимать человеческий язык! — Угрожающе сказал Оболенский и, повернув голову к своим людям, скомандовал — К оружию!

Два десятка воинов выхватили из ножен сабли со скрежетом, неестественно прозвучавшим в морозном воздухе тихой лесной опушки.

— Прочь с дороги, Медведев! Вас только трое — и мы сметем вас с пути, а твоя жена через минуту станет вдовой, — багровея от гнева, воскликнул Туреня.

— Советую тебе вспомнить, князь, что нынче большой праздник, и негоже христианам проливать в этот день кровь. Это большой грех. Прошу тебя подумать, прежде, чем ты примешь окончательное решение и напоминаю: здесь моя земля и мне дано государем право без всякого суда и следствия казнить и миловать на ней всех, кого я посчитаю нужным.

Медведев повернул коня и, неторопливо возвратившись к Левашу и Зайцеву, которые спокойно ожидали его в десяти шагах у заставы под вышкой, снова развернулся лицом к отряду.

Князь Оболенский несколько секунд помедлил, будто и вправду размышлял прежде, чем принять решение.

— Я всегда точно выполнял наказы моего государя. Выполню их и нынче, и да поможет нам Господь, — он перекрестился и, выхватив саблю, крикнул: — Вперед! Догнать и схватить изменника!

Все остальное произошло в считанные секунды.

Как только прозвучала команда Оболенского, и его отряд лишь начал трогаться с места, Леваш и Зайцев выхватили сабли, а Медведев неторопливо вынимая свой меч, кивнул поднятой головой в сторону гнезда на вышке, зная, что Юрок наблюдает за ним и ждет указаний.

Кони пяти первых всадников, следовавших за Оболенским и Захаровым, успели сделать всего лишь один шаг, а их хозяева уже с криками и стонами падали на землю, пробитые насквозь тяжелыми боевыми стрелами из луков и самострелов.

Они затормозили движение оставшихся позади, в то время как Борис Туреня и Артем Захаров оказались отрезанными от своих людей наедине с тремя противниками впереди.