Книга Мой нежный ангел - Даниэла Стил

— Уж не полицейскую ли машину я видела на стоянке пару минут назад? — спросила Джин, когда Лиз вошла в контору. — Что им от вас надо?

Она выглядела озабоченной, и Лиз улыбнулась. Она хотела поблагодарить Джин за все, что та сделала, но говорить было по-прежнему трудно. К счастью, Джин поняла ее без слов. Кивнув, она вернулась к своему столику, чтобы приготовить Лиз кофе.

Лишь после того, как Лиз выпила полчашки, к ней вернулся дар речи.

— По пути сюда я два раза проехала на красный свет, — объяснила она. — Все могло кончиться скверно, если бы коп меня не узнал. Он был настолько любезен, что проводил меня. И еще он посоветовал мне некоторое время вообще не водить машину.

— В этом есть свой резон. — Джин нахмурилась.

— А как ты предлагаешь мне добираться до работы? — возразила Лиз. — Нанять лимузин с шофером, словно я кинозвезда или главарь мафии?

— Но вы всегда можете взять такси! — сказала Джин.

— Но это же глупо! В конце концов, я живу не так уж далеко.

— Будет еще глупее, если вы станете упорствовать. Вы ведь можете кого-нибудь задавить. В таком состоянии действительно не стоит садиться за руль!

— Я в порядке! — возмутилась Лиз, но слова эти даже ей самой показались неубедительными. — Ладно, давай работать, — добавила она и вздохнула. Ей было очень трудно сосредоточиться на чем-то, кроме своей боли, но она должна пересилить себя. Только работа могла спасти ее.

Как оказалось, Джин уже провела кое-какую подготовительную работу. Она обзвонила клиентов и отменила все встречи и все слушания, за исключением самых важных, отложить которые было нельзя. К счастью, эти слушания были запланированы на конец недели, так что у Лиз было в запасе еще немного времени, чтобы поработать с документами и определить стратегию ведения дела. Начала она с того, что продиктовала Джин письмо, в котором разъясняла обстоятельства гибели Джека. Письмо следовало разослать всем постоянным клиентам и тем, чьи дела сейчас находились в работе. Хотя трудно было предположить, чтобы кто-то из них оказался не в курсе. На протяжении всех рождественских каникул не было ни дня, чтобы об этом не писалось в газетах и не упоминалось в телевизионных программах новостей. Впрочем, существовала вероятность, что кто-то из клиентов уезжал на Рождество в другой город.

В письме Лиз сообщала, что отныне будет работать одна, и просила клиентов своевременно расторгнуть с нею контракт, если по какой-либо причине это их не устроит. Далее она добавляла, если кто-то захочет, чтобы она и дальше представляла его интересы, она готова вести дела, делая все, что в ее силах. Кроме этого письма, Лиз распорядилась отправить открытки со словами признательности всем, кто присылал ей цветы или звонил, чтобы принести свои соболезнования.

И она сама, и Джин были вполне уверены, что, за несколькими возможными исключениями, основная масса клиентов останется при ней. Но, пожалуй, для Лиз это было бы слишком тяжело. Что бы она ни говорила матери, реальность состояла в том, что Лиз могла просто физически не справиться с таким количеством работы. Ведь со смертью Джека ее нагрузка возросла почти вдвое, но дело было не только в этом. Главное, Лиз потеряла человека, который всегда был готов поддержать ее не только советом и делом, но и одним своим присутствием. Джек давал ей силы и энергию, а теперь Лиз могла рассчитывать только на себя.

— Как думаешь, я справлюсь? — спросила она у Джин. Рабочий день не перевалил еще и за по-ловину, а она уже чувствовала себя как выжатый лимон.

— Безусловно, справитесь, — уверенно ответила Джин. Она хорошо знала, что Лиз была отличным адвокатом, способным с успехом действовать самостоятельно. Конечно, работать в паре с Джеком ей было бы легче, однако дело было не только в той помощи, которую он подчас ей оказывал. С его смертью Лиз утратила уверенность в себе, утратила мужество и своеобразный кураж, без которого не может обойтись ни один адвокат. Она так и сказала Джин, но секретарша только покачала головой.

— Вот увидите — вы справитесь, — повторила она. — А я сделаю все, что смогу, чтобы помочь вам.

— Я знаю, Джин, знаю, — вздохнула Лиз. — Ты и так уже сделала для меня гораздо больше, чем любой другой человек на твоем месте. — Она бросила взгляд на новенький ковер, потом снова посмотрела на Джин, и глаза ее наполнились слезами. — Спасибо… — прошептала она и, поднявшись, пошла в кабинет Джека, чтобы разобрать дела.

В половине шестого вечера Лиз все еще работала. Наконец ей пришлось буквально заставить себя убрать папки в сейф — до завтра. Ей не хотелось возвращаться домой слишком поздно, потому что она знала, что дети будут ее ждать. Но работы все еще оставался непочатый край. Она могла бы в течение месяца сидеть в конторе сутками напролет и все равно не переделать всего. Лиз взяла домой полный кейс бумаг, чтобы проглядеть их перед сном, но это была капля в море. Кроме того, в конце недели ей предстояло защищать интересы клиентов в суде, а к этому тоже надо было готовиться.

Когда Лиз вернулась, ей сразу показалось, что в доме как-то необычно тихо. Она даже решила, что дома никого нет, но, заглянув в кухню, обнаружила Кэрол и Джеми. Кэрол только что испекла печенье с шоколадной глазурью, и Джеми задумчиво грыз одно из них, запивая молоком. Он даже не посмотрел на мать и не сказал ей ни слова, и Лиз почувствовала, как сердце ее сжимается от жалости и беспокойства.

— Как дела в школе, дорогой? — спросила она, делано улыбаясь сыну.

— Не очень хорошо, — честно ответил Джеми. — Мне было очень грустно. Одна учительница даже плакала; она сказала, что ей жалко нашего папу.

Лиз кивнула. Она отлично понимала, что чувствует Джеми. За сегодняшний день она сама несколько раз начинала плакать, когда посторонние выражали ей свое сочувствие. Полицейский, мальчик-посыльный, который принес ей бутерброды в офис, аптекарь, к которому она зашла, чтобы получить лекарство для Джеми, еще несколько знакомых, встреченных на улице, — все они руководствовались самыми лучшими побуждениями, но от этого Лиз было не легче. Стоило кому-то сказать, что он сожалеет, и Лиз не могла сдержать рыданий. Это слово буквально убивало ее. Пожалуй, ей было бы легче, если бы все они молчали или делали вид, будто ничего не произошло.

— Как остальные? — спросила Лиз у Кэрол, опуская на стул кейс с бумагами, принадлежавший ее мужу.

— А зачем ты взяла папин портфель? — неожиданно спросил Джеми, беря из вазочки еще одно печенье.

— Мне нужно было просмотреть кое-какие его бумаги, — ответила Лиз, и Джеми удовлетворенно кивнул.

— Рэчел плакала, — сказала Кэрол. — Но Меган и Энни, как обычно, звонили своим ухажерам. Питер еще не возвращался.

— Он обещал научить меня кататься на моем новом велосипеде, а сам не учит, — вставил Джеми и погрустнел еще больше. В самом деле, все это время его красный велосипед сиротливо стоял в углу гостиной; лишь изредка мальчуган подходил к нему, трогал черное кожаное седло или педали и вздыхал.