Книга Гончие псы Гавриила - Мэри Стюарт

– Нет, – сказала бабушка бескомпромиссно.

– Но леди Харриет…

– Перестань суетиться. Не буду пока принимать таблетки, мне от них спать хочется. Ты знаешь, мне это не нравится. Я совсем не устала и получаю удовольствие от визита. Оставайся на месте, ребенок, и разговаривай со мной. Развлекай меня. Расскажи, где ты была и что делала. Давно в Бейруте?

– Только с вечера пятницы. Вообще-то я приехала сюда с группой… – и начала рассказывать ей про путешествие, стараясь сделать его как можно более увлекательным. Ни один нормальный человек не захотел бы, чтобы эта встреча продолжалась бесконечно, но старая леди вроде пришла в себя, а я не собиралась позволять Джону Летману под каким бы то ни было предлогом выпроваживать меня из комнаты, пока я, так сказать, не представила Чарльза. Он не захочет пропустить такого причудливого зрелища и вряд ли его оттолкнет то, что я ему расскажу. Я мимоходом задумалась, почему она сама о нем не заговорила, но скоро я это выясню, и уж тогда дело моего кузена бороться с сопротивлением, если захочет.

Поэтому я не упоминала его имени, болтала о городах, бабушка слушала и комментировала, судя по всему, я хорошо ее развлекала. Джон Летман ждал в тишине, нервно теребя занавес кровати и вертел головой, будто попал в Уимблдон на финал.

Я была в середине описания Пальмиры, когда она неожиданно вытянула руку и потянула за кисть звонка, которая вместе с занавесом нависала над кроватью. Здание заполнил знакомый звон, а потом лай гончих. Я замолчала, но она сказала:

– Продолжай. По крайней мере ты умеешь разговаривать. Ты посещала могилы на склоне?

– Бог мой, да, туда была экскурсия, нужно было. Полагаю, такое нельзя говорить археологу, но все могилы очень похожи одна на другую.

– Достаточно справедливо. Куда делась группа?

– Вернулась в Лондон в субботу утром.

– Значит, ты теперь одна. Это прилично?

Я засмеялась.

– А почему нет? Я могу за собой присматривать. И, между прочим…

– Я в этом не сомневалась. Где эта глупая девушка?

Она неожиданно выкрикнула это Джону Летману, так что он вздрогнул.

– Халида? Она не может быть далеко. Вот ваши таблетки. Я могу…

– Не таблетки. Сказала, что не хочу их принимать. Мне нужна трубка.

– Но, леди Харриет…

– Вот и ты! Где тебя черти носили?

Халида быстро шла по нижней части комнаты. Она не могла быть далеко, когда зазвенел звонок, но дышала быстро и глубоко, будто бежала. Угрюмое лицо и испуганный вид. На меня и не взглянула, быстро взошла по ступеням к подножию кровати.

– Вы звонили?

– Конечно, звонила. Мне нужна трубка.

Халида неопределенно посмотрела с бабушки на Джона Летмана, потом обратно. Старуха сделала очередной нетерпеливый жест и залаяла:

– Давай, давай!

– Принеси ей, пожалуйста, – сказал Летман.

Девушка еще раз испуганно взглянула на кровать и побежала по ступенькам к шкафу. Я удивленно смотрела ей вслед. До сих пор ничто не говорило о том, что ее легко испугать, и трудно вообразить, как бабушке Ха это удается. Если, конечно, не применять методы леди Эстер Стенхоуп, которая держала у кровати кнут и дубинку и использовала ее для воспитания рабов. А если обслуживание было плохим, она любого из окружающих, включая доктора, приговаривала к насильственному приему слабительного под названием Черный Сквозняк. Я посмотрела на «леди Харриет». Она походила на восточного нечистого духа, укрывшегося среди покрывал и одеял и, по-моему, могла заставить нервничать, но совершенно не была страшной. Но тут что-то привлекло мое внимание на стене у кровати. Два крючка, полускрытые занавеской, держали хлыст и винтовку. Я с сомнением на них уставилась. Мы, несомненно, живем в двадцатом веке, и есть какие-то пределы возможным поступкам даже здесь…

Действительно, пора отсюда уходить. Должно быть, я больше устала, чем мне показалось. Или, может быть, странная пища за ужином… Я постаралась собраться, чтобы продолжить разговор. В это время бабушка Ха говорила очень приятным голосом:

– Маленькую трубочку, дорогая. С янтарным мундштуком.

Девушка так спешила, что у нее пальцы тряслись, открывала ящики. Вытащила деревянную шкатулку с табаком и мундштук. Принесла к кровати. Пристроила мундштук к трубке от аппарата, который арабы называют наргиле. Скрылась от взора бабушки Ха за занавеской, бросила быстрый вопросительный взгляд на Джона Летмана и получила в ответ довольно нервный кивок. Значит, вот почему она такая странная. В обычной позиции слуги, которому один хозяин велит делать то, что другой не одобряет.

Летман шепнул мне на ухо:

– Не могу предложить вам сигарету, она здесь больше никому курить не разрешает. В любом случае, она одобряет только ароматизированный табак, боюсь, он отвратительно пахнет.

– Не важно, я не хочу.

– Что вы там бормочете? – спросила пронзительно бабушка. – Хорошо, Халида, получилось очень неплохо. – Потом мне: – Продолжай меня развлекать. Что ты делала в Дамаске? Он тебе понравился?

– Более-менее. У меня было мало времени. Но зато там случилось кое-что хорошее. Я наткнулась на Чарльза.

– Чарльза? – Резкий голос. Джон Летман и Халида быстро переглянулись. – Здесь? Это что, семейный конклав? Какого черта мой племянник Чарльз делает в Дамаске?

– Да нет, не дядя Чез. Я имею в виду Чарльза, моего кузена-»близнеца». Он здесь тоже в отпуске. Хотел поехать со мной повидаться с вами, но его не будет в Ливане до завтрашнего утра и, боюсь, я перебежала ему дорогу. Между прочим, это он в первую очередь вдохновил меня повидаться с вами, он и сам очень хочет прийти.

Наступила тишина. Трубка навязчиво булькала, бабушка смотрела на меня сквозь дым. Очень едкий воздух, волны тепла раздражали мне кожу. Я выпрямилась.

– Вы помните Чарльза, бабушка Харриет? Вы не могли его забыть, даже если забыли меня, он всегда был вашим любимчиком.

– Конечно, не забыла. Как бы я могла? Симпатичный мальчик. Мне всегда нравились симпатичные мальчики.

Я улыбнулась.

– Знаете, я ревновала. Помните, когда я вас видела последний раз, когда вы привезли с собой попугая и всех собак, то подарили мне веер из слоновой кости, а Чарльзу – курильницу и китайские палочки, он поджег летний домик, а папа так разъярился, что собирался отослать его домой. Но вы сказали, что если мальчик уедет, то вы тоже, потому что остальные члены семьи скучны, как стоячая вода, а все, что делает Чарльз, сияет как плохой поступок в пресном мире. Я это помню только потому, что это теперь фамильная цитата.

– Да, помню… Интересно время идет. То быстро, то медленно… Что-то забываешь, что-то помнишь. Симпатичный мальчик, да, да. – Она покурила в тишине, кивая самой себе, потом, не глядя, передала Халиде мундштук. Черные глаза опять поднялись на меня. – Ты похожа на него.