Книга Точка отсчета - Михаил Анечкин

– Нет, конечно, а с чего бы?

Ну да, с чего бы. Если в центре нашей Зоны есть такой Монолит или монолитик, да со слабым излучением или совсем без него, то к нему, получается, пробраться можно без проблем. Так вот отчего президент наш так возбудился. Не терпится вперед натовцев лапу наложить на новую игрушку. С Осетией доигрались, надоело, Чечня наскучила, Сколково загнулось, а тут такой подарок. Натовцы, надо думать, тоже сидеть сложа руки не будут. Как же паскудно все получается, не дай бог. Взорвать бы его, этот Монолит, к чертям собачьим, пока беды не произошло.

Впереди показались первые дома нужной нам деревеньки.

– А еще, Старшой, – продолжал свою мысль Лом, – говорят, что Монолит живой.

– То есть как живой?

– Да хрен его знает. Но вот факт такой, что есть группировка такая, так и называется «Монолит», пацаны на голову больные. Так вот, они тот Монолит и охраняют, а их выжигатель мозгов не берет. Правда, мозгов у них не сказать что много, может, там и выжигать-то нечего.

– Ладно, хорош теории строить, приехали.

Уазик остановился на окраине деревни, встретившей нас глухой тишиной.

– Собаки не гавкают, – с тревогой отметил Егорыч. – Собаки-то куда подевались?

Ответ нашелся очень быстро, уже перед следующим домом лежала одна из собак, разорванным в лоскуты боком кверху. Ее внутренности, плавающие в начавшей густеть крови, вывалились на пыльную дорогу, а над ними вили свой танец жирные зеленые мухи. Дело плохо, но уйти, не найдя тело, нельзя. Я старался не смотреть на Егорыча, наблюдая за окрестностями и ПДА. Первые дома были пусты, но уже в следующем мы обнаружили сразу несколько трупов. Двое, мужчина и женщина, лежали во дворе, остальные трое в доме. Окна выворочены вместе с рамами, дверь сорвана с петель, валяется в луже. Все трупы принадлежали жителям деревни, людям пожилым. Наверное, в страхе перед незнакомыми чудовищами еще живые обитатели деревни инстинктивно сбились в кучу, чем только облегчили монстрам задачу. На полу в доме валялось ружье с двумя стреляными гильзами в казеннике, а под ногами катались несколько целых патронов, судя по помятому виду, самодельного изготовления. Кто-то из мужчин, по всей видимости, пытался отстреливаться. Я подобрал оружие и поспешил выйти из дома, ловить здесь больше нечего. На экране ПДА зажглась точка, где-то за хлевом.

– Лом, за мной. Держи ружье. Твой сектор у меня за спиной. Понял?

Лом испуганно сглотнул и махнул головой. Медленно, аккуратно и по возможности тихо переставляя ноги, я двинулся вдоль деревянной стены хлева. Прыжок, ловлю цель на мушку… и облегченно опускаю оружие. Хавронья, недоуменно глядя на меня, копает что-то вкусное в огороде. Тьфу, пропасть. Сзади шумно выдыхает Лом.

– Возвращаемся на главную улицу.

Хотя какая тут главная улица, а какая не главная, не ясно, улочка всего-то одна. Лом в любом случае меня понял, а большего мне не надо. Егорыч рассеяно бредет по пыльной дороге. Он сейчас не боец. Мы догоняем его, и я снова вижу красную точку на ПДА. На этот раз она движется нам наперерез. Лом тоже видит цель на своем устройстве, хотя мое намного мощнее. Мы берем наизготовку оружие и ждем. Егорыч не видит надвигающуюся опасность и продолжает медленно брести вперед.

– Егорыч, стой.

Егерь недоуменно поднимает на меня подавленный взгляд и вдруг срывается вперед. Я не успеваю его схватить, как вижу, что точка на экране ПДА превращается в невысокую и худенькую девчушку, которая со всех ног летит к нам.

– П-а-а-апка!

– Наташка! Вот это да. Мы с Ломом недоуменно переглядываемся. А еще говорят, будто чудес не бывает.

– Хорошо, что нашлась, – заявляет Лом, – а то искать тут ее не переискать, а нам хорошо бы по-быстрому рвать когти.

Вот ведь человек, а? Ну что у него вместо сердца? Точно ведь, Кайфолом. Впрочем, воспитывать такого – зря время терять. Я поворачиваю к егерю с дочкой.

– Ну и хорошо, конечно, что Саньку повезло, – заметив мою реакцию, пытается исправиться Лом.

Колени у девушки расцарапаны, локти в ссадинах, платье в какой-то трухе.

– Это, Натаха, Старшой. Мы с ним тут…

– Капитан Демидов. Здравствуйте.

– Ой, здрасьте, я уже думала, не придет за мной никто. Тут такое было, пап, я даже тебе рассказать не могу.

– Такое, Наташа, сейчас много где. У нас со Старшим этого такого было навалом, так что не трудись.

Расхлябанной походкой подходит Лом. В моем присутствии держит себя в рамках.

– Кайфолом, сталкер. Позвольте узнать, как вы, мадам, уцелели?

– Я со страху забралась на сосну, что возле ФАПа росла, помнишь, пап, я тебе рассказывала. А потом вижу, что они достать меня не могут, так и просидела все утро. Пап, а тут в деревне кричали сильно, надо посмотреть, может, кого перевязать надо… – Никого тут уже не перевяжешь, и смотреть лучше не надо. Давайте-ка двигаться, и чем быстрее, тем лучше. Лом, едем обратно?

– Погоди, Старшой. Проблема есть.

– Выкладывай.

– По той дороге, что входил, выходить нельзя. Правило такое. Сам взгляни.

Метрах в пятистах от того места, где стоял уазик, мелькали смутные тени. Прямо как в плохом кино, только думаешь, что спасен, как выясняется, что появились новые напасти.

Вдруг недалеко в лесу раздался резкий треск автоматных очередей. Огонь вели не меньше восьми стрелков. Вскоре глухо застрочил короткими очередями крупнокалиберный пулемет, по звуку «Корд» или КПВТ, затем второй. Внезапно один пулемет захлебнулся, а второй выпустил длинную очередь и тоже замолчал. Следом, один за другим, смолкли автоматы. Ничего себе вооружение у ребят. С таким вооружением путешествовать по Зоне намного безопаснее, чем с тем, что у нас. Только не нравится мне, как складывается бой у этих друзей. И все-таки, кто бы это мог быть?

Алекс Нейл. Морская пехота США, рядовой

Когда из лесу повываливались мерзкие твари, я понял, что это мой первый настоящий бой. Первым понял даже не мозг, а тело, потому как рукоять винтовки начала проскальзывать во внезапно вспотевшей руке, а точка колиматорного прицела – выписывать слишком большие дуги. От страха меня крепко замутило, а перед глазами вроде как поплыли круги. Я еще не понял, что мне делать, как ноги словно сами вынесли на штатную позицию слева впереди, а колено коснулось земли, хотя я вроде ему ничего такого не приказывал. Когда твари стали падать, я маленько очухался и от души поблагодарил сержанта учебки, которого готов был съесть без кетчупа и горчицы еще пару лет назад. Тысячи раз заставлял он меня делать одно и то же, то, что я и так выполнял с закрытыми глазами сто раз из ста, а вот пришел момент, когда эта шняга мне здорово пригодилась. Руки в третий раз сменили магазин, когда я перестал быть дрожащим цыпленком и снова стал Алексом Нейлом. Самое время, потому вышло как-то так, что мы очутились в самой заднице.