Книга Нет правил для любви - Лора Брантуэйт

— Конечно, утрирую! Еще не хватало…

Она расплакалась. Вот что называется — прорвало.

Джастин вскочил с постели и порывисто обнял ее. Но разве это что-то меняет? Она ведь сказала то, что сказала, не для того, чтобы обидеть его. Она и вправду так думает. Даже если это никому из присутствующих (и отсутствующих тоже) не делает чести.

Он молча гладил ее по волосам, а она понемногу успокаивалась.

Говорить правду, оказывается, так просто. И после нее легче.

Саманта прислушалась к себе. Да, безусловно, стало легче, но был какой-то камешек, который никуда не делся и так и продолжал лежать на сердце.

Похоже, полной правды она ему все же не сказала. А в чем она, черт возьми?

8

У Джастина было такое чувство, как если бы с ним провели сеанс терапии электрошоком. Крайне целительная оказалась штука. Внутри него будто повернулись шестерни какого-то сложного механизма, вот только он пока не понимал какого.

— Прости меня, Саманта. Я не хотел сделать тебе больно. — Он нежно коснулся губами ее виска.

— Речь не о том, больно мне или нет. Речь о том, как ты проживаешь данную тебе Богом жизнь. А моя боль — это моя проблема. Я уже большая девочка и умею свои проблемы решать сама.

Джастин набрал в грудь побольше воздуха, как перед прыжком в воду.

Саманта подняла голову, вопросительно посмотрела на него: что еще?

— Я тебя люблю.

Он видел, как удивленно расширились ее зрачки.

Повисла тишина. Кажется, Саманта перестала даже дышать.

Не так он представлял себе объяснение в самой большой любви своей жизни. Если честно, он совсем его не представлял — и без того все слишком запуталось. Но слова слетели с губ, и именно сейчас — после грозы, настоящей, с молниями и ливнем.

Саманта смотрела на него во все глаза.

— Люблю, — повторил Джастин упрямо. — Слышишь?

Она кивнула. Проглотила комок в горле.

Он прижал ее к себе, не зная, что еще сказать. Похоже, это были не те слова, которые способны перевернуть всю ее жизнь.

Но это была правда.

Она ткнулась головой ему в плечо:

— Полегче, а то задавишь.

Ну вот, начинаются шутки. Инцидент исчерпан?

Черта с два!

— Сэм, я любил тебя всегда. Я боготворил тебя еще тогда, когда был с Элли. А потом… я просто с ума по тебе сходил. Хорошо, что ты не видела. И для меня все это — не случайность и не каприз. Я по-другому просто не мог. И я не знаю, как теперь жить без тебя.

«Ты что… с ума сошел?» — этот вопрос не слетел с ее губ, но явственно читался во взгляде. Джастин почувствовал себя так, будто признался в чем-то постыдном. Разве это возможно? Любовь не может быть тяжким грехом…

— Думаешь, что я лжец и предатель?

— Нет.

— А в чем тогда дело?

— Я не понимаю, почему ты это говоришь мне сейчас. Не год и не пять дней назад, а после всего…

— Мне не хватало смелости, дерзости и эгоизма.

— Смелости, Джастин. Только смелости.

— Хорошо, смелости.

Саманта отвернулась.

— Сэм…

— Что ты хочешь, чтобы я сделала?

— В смысле?

— Ты же рассказал мне это для чего-то. Чтобы я что-то сделала. Что?

— Поняла меня.

— Нет.

— Хорошо. Откровенность — значит, откровенность. Чтобы ты ушла от Эдмонда. Осталась со мной. Вышла за меня. Родила мне детей. Прожила со мной долгую и счастливую жизнь.

— Это непорядочно.

— Что именно: выйти замуж или родить детей?

— Уйти от Эдмонда.

— Значит, причина только в этом?

— Не только.

— Вопрос исчерпан.

Джастин стиснул зубы — вложил в это маленькое движение все свое напряжение, всю тягостность ситуации, чтобы не сжать Саманту в объятиях слишком крепко, до боли. Пусть лучше больно будет собственным челюстям. По крайней мере, они тоже в чем-то виноваты — как часть его тела, по меньшей мере.

Бред. Он просто начинает бредить.

Джастин отстранился порывисто, резко — почти оттолкнулся от нее.

— Прости. Мне следовало держать язык за зубами, — сказал он, обращаясь к пасторальному пейзажу за окном.

— Или быть честным с самого начала.

— Результат остается результатом: я зря…

— Примерно так.

Саманта исчезла за дверью ванной. Сначала было тихо так долго, что Джастин успел испугаться, потом шелестяще зашумела вода. Странно, он не замечал за Самантой привычки принимать ванну по утрам. В животе Джастина шевельнулся тугой комок страха.

— Сэм, ты в порядке?! — Он требовательно застучал костяшками по белой двери.

Молчание.

— Сэ-эм?!

Дверь распахнулась так внезапно, что он едва успел отскочить.

Она была очень-очень зла.

— Да оставь же ты меня в покое!.. Думаешь, я из-за тебя топиться буду?!

А что, это идея, подумала Саманта, снова закрывшись в маленькой, светлой и сырой комнатке. Утоплюсь — и никаких проблем. И пусть они дальше разбираются, как хотят.

Саманта хихикнула, потом взяла себя в руки. Это нервное, сказала она себе. А когда нервы шалят, это ни к чему хорошему не приводит. Так можно и вправду дойти до крайних мер.

Она села на краешек ванны и закрыла лицо руками. Что же такое творится? Чистое безумие. Не может быть, чтобы Джастин говорил правду! Ведь, если это правда, значит, ее картина мира — просто фантом, плохо сделанный рисунок, с которым придется распрощаться.

Оказывается, мир может рухнуть не только из-за большой беды. Кто бы мог подумать, что признание в любви имеет ту же силу!

— Нет. Это неправда. Он сказал это… чтобы оправдать свое поведение, — прошептала она, обращаясь сама к себе. В ванной не было эха, и влажный теплый воздух поглотил ее слова, как дыхание.

Слишком много накопилось лжи. Слишком!

Саманта нутром чувствовала эту ложь. Во всем. Она разрасталась, распирала во все стороны, переливалась через край неопрятными комьями, как перестоявшее дрожжевое тесто. Саманту тошнило от этой дряни.

Ложь в том, что она сейчас сказала про Джастина.

Ложь в том, что он так долго поддерживал в ней иллюзию нормальной жизни. Для нее выстроили игрушечный мир, и она со своей стороны приложила все силы, чтобы не разглядеть его искусственность! Тоже ложь!