Книга Запретный плод - Лорел Гамильтон

– Уберите ее, пока, я ее не убила сама, – бухнул надомной голос такой жаркий, что мог бы обжечь!

Боль стихла до острой рези. Воздух обжигал легкие пламенем.В груди была тяжесть, будто я проглотила свинчатку.

– Стой на месте, Жан.

Жан-Клод остановился на полпути ко мне. Николаос остановилаего легким движением бледной ручки.

– Ты меня слышишь, аниматор?

– Да, – ответила я сдавленным голосом. Не могла набратьдостаточно воздуха.

– Я тебе ничего не сломала?

Голос ее взлетел, как птичка.

Я закашлялась, пытаясь прочистить горло, но это было больно.Я держалась за ребра, где постепенно стихала боль.

– Нет.

– Жаль. Но полагаю, это могло бы замедлить работу илисделать тебя для нас бесполезной.

Она говорила так, будто последний вариант был не лишенинтересных возможностей. А что они со мной сделали бы, если бы что-то былосломано? Я не хотела знать.

– Полиция знает только о четырех убийствах вампиров. Ихна самом деле на шесть больше.

Я сделала осторожный вдох.

– Почему не сообщить об этом в полицию?

– Дорогой мой аниматор, среди нас многие не доверяютзаконам людей. Мы знаем, насколько справедливо к неживым людское правосудие. –Она улыбнулась, и опять этой улыбке не хватало ямочки. – Жан-Клод был пятым посиле вампиром в этом городе. Сейчас он третий.

Я смотрела на нее, ожидая, что она рассмеется и скажет, чтоэто шутка. Она улыбалась все той же улыбкой, как восковая. Они меня держат задуру?

– Кто-то или что-то убил двух вампиров в ранге мастера?Двух вампиров сильнее, чем… – мне пришлось проглотить слюну, пока я смоглавыговорить, – чем Жан-Клод?

Улыбка ее стала шире, показав отчетливо различимый блескклыков.

– Ты быстро схватываешь, надо отдать тебе должное.Может быть, это сделает наказание Жан-Клода менее… менее суровым. Это он тебянам рекомендовал, если ты не знаешь.

Я потрясла головой и уставилась на него. Он не шевелился,даже не дышал. Только глаза смотрели на меня. Темно-синие, как ночное небо,глаза с почти лихорадочным блеском. Он еще был не сыт. Почему она запретила емупитаться?

– А за что его наказывают?

– Ты о нем беспокоишься? – В голосе ее былоиздевательское удивление. – Ну и ну. Разве ты не злишься на него, что он тебявтравил в эту историю?

Я на миг задержала на нем взгляд. Теперь я знала, что я вижув его глазах. Страх. Он боялся Николаос. И еще я знала, что если у меня и естьсоюзник в этом зале, то это только Жан-Клод. Страх связывает теснее любви илиненависти и делает это куда быстрее.

– Нет, – ответила я.

– Нет, нет. – Она пробовала это слово на язык,произнося так и этак, как ребенок. – Отлично. – И вдруг ее голос стал низким,взрослым, дымящимся злостью и жаром. – У нас есть для тебя подарок, аниматор. Увторого убийства есть свидетель. Он видел, как погиб Лукас. И расскажет тебевсе, что видел, правда, Захария?

Она улыбнулась песочноволосому.

Захария кивнул. Он выступил из-за кресла и отвесил мненизкий поклон. Губы у него были слишком тонкие для такого лица, улыбка кривая.Но ледяные зеленые глаза остались со мной. Где-то я видела это лицо, но где?

Он подошел к небольшой двери – раньше я ее не заметила. Еескрывали дрожащие тени от факелов, но все равно я должна была заметить. Явзглянула на Николаос, и она кивнула мне с хитрой улыбкой.

Она скрыла от меня дверь, а я даже этого не знала. Япопыталась сразу встать, отталкиваясь руками. Ошибка. Ахнув от боли, я всталасо всей быстротой, на которую осмелилась. Руки уже онемели от порезов и синяков.Если я доживу до утра, то буду как больной щенок.

Захария открыл дверь с блеском, как фокусник, отдергивающийзанавес. Там стоял человек. Он был одет в остатки делового костюма. Хлипкаяфигура, слишком утолщенная посередине – излишек пива, недостаток физическихупражнений. Примерно тридцати лет.

– Выходи, – велел Захария.

Человек вышел в зал. Глаза его были круглы от страха. Врозоватых зрачках плясал свет факелов. От него разило страхом и смертью.

Он все еще был загорелым, глаза еще не запали. Он мог сойтиза Человека лучше любого вампира из этой компании, но был гораздо большетрупом, чем все они. Это был только вопрос времени. Я поднимаю мертвых дляживых и могу узнать зомби, когда его вижу.

– Ты помнишь Николаос? – спросил Захария.

Глаза зомби полезли из орбит, краска сбежала с лица. Черт,он был здорово похож на человека.

– Да.

– Ты будешь отвечать на вопросы Николаос, тебе понятно?

– Да, понятно.

Он наморщил лоб, будто пытаясь, что-то припомнить.

– Раньше он на наши вопросы не отвечал. Ты будешь? –спросила Николаос.

Зомби покачал головой, глядя на нее неотрывно огромнымичеловеческими глазами. Так должны птицы глядеть на змей.

– Мы его пытали, но он оказался очень упрям. Мы неуспели продолжить, как он повесился. Надо было забрать у него ремень.

Она произнесла это задумчиво, обиженно.

Зомби не отводил глаз:

– Я… повесился? Не понимаю. Я…

– Он не знает? – спросила я.

– Нет, не знает, – улыбнулся Захария. – Как тебе это?Ты же знаешь, как тяжело сделать его таким человеческим, чтобы не помнил своейсмерти.

Я знала. Это значило, что у кого-то здесь огромная сила.Захария смотрел на недоумевающего неживого, как на произведение искусства.Причем драгоценное.

– Ты его поднял? – спросила я.

– Разве ты не узнала коллегу-аниматора? – отозваласьНиколаос и рассмеялась звоном дальних колокольчиков.

Я посмотрела на Захарию. Он глядел на меня, запоминая моичерты. Совершенно бесстрастное лицо, только что-то заставляло едва заметнодергаться уголок его глаза. Гнев? Страх? Потом он улыбнулся мне ослепительно. Иснова этот толчок узнавания изнутри. Где-то я его видела.

– Задавай вопросы, Николаос. Теперь он должен будетответить.

– Это правда? – спросила она меня.

Я ответила не сразу, удивившись, что она обратилась ко мне.

– Да.

– Кто убил вампира Лукаса?

Он глядел на нее, лицо его распадалось. Дыхание былонеглубоким и слишком быстрым.

– Почему он мне не отвечает?

– Это слишком сложный вопрос, – объяснил Захария. – Онможет не помнить, кто такой Лукас.