Книга Суть дела - Эмили Гиффин

Вполне уместные слова, но легкая дрожь в голосе матери все равно немного раздражает и даже смущает Вэлери. Но, что еще важнее, она чувствует, как Чарли внимательно прислушивается, и ее возмущает мелодраматизм, с которым ее мать напоминает, почему все они здесь находятся. От доктора Руссо, как видно, тоже не укрывается данный подтекст, потому что он быстро отвечает:

— Не за что. — Потом поворачивается к Чарли и говорит: — Что ж, парень, сдаю тебя на руки твоей бабушки...

Лоб Чарли собирается морщинками.

— Ой, доктор Ник, посидите еще, пожалуйста.

Вэлери видит колебание доктора Руссо и приходит ему на помощь.

— Чарли, дорогой, доктору Руссо нужно идти. Он должен навестить еще многих пациентов.

— Вообще-то, парень, мне необходимо переговорить с твоей мамой. Если она не против, — добавляет доктор Руссо, переводя взгляд на Вэлери. — У вас есть минутка?

Она кивает, думая о том, как сильно замедлилась ее жизнь, с тех пор как они здесь оказались. Раньше она всегда торопилась, а теперь у нее нет ничего, кроме времени.

Доктор Руссо пожимает сквозь одеяло ступню Чарли.

— Увидимся завтра. Хорошо, парень?

— Хорошо, — нерешительно отвечает мальчик.

Вэлери видит, что Роузмэри обижена своей ролью второй скрипки и компенсирует это вымученной оживленностью.

— Посмотри! Я принесла тебе книжку головоломок! — пронзительно восклицает она. — Это очень интересно, правда?

Вэлери всегда считала, что выискивание слов в сетке букв — одно из скучнейших занятий, и по сдержанной реакции сына понимает: он придерживается того же мнения. Бабушка с таким же успехом могла предложить ему считать вмятины на мячике для гольфа.

— Да, наверное, — пожимает он плечами.

Кивнув на прощание Роузмэри, доктор Руссо выходит из палаты. Вэлери следует за ним, вспоминая ночь их знакомства и первый разговор в стерильном коридоре, совсем таком же, как этот. Она думает о том, какой большой путь проделали они с Чарли за эти несколько недель, насколько улеглись ее страхи и ужас, во многом сменившись стоическим смирением с проблесками надежды.

Сейчас, оказавшись одни, они несколько секунд стоят молча лицом к лицу, потом доктор Руссо спрашивает:

— Не хотите выпить кофе? В кафетерии?

— Да, — отвечает она с участившимся сердцебиением, что удивляет и волнует Вэлери. Она нервничает, сама не зная почему, и надеется, что врач не чувствует ее смущения.

— Отлично, — говорит доктор Руссо, и они идут к лифтам.

По дороге они не разговаривают, разве что периодически здороваются с медсестрами. Вэлери внимательно смотрит на их лица, наблюдает за их реакцией на доктора Руссо, как делает это уже несколько недель. Она давно определила, что доктора Руссо обожают, почти боготворят, по разительному контрасту со многими другими хирургами, в адрес которых она слышала жалобы и обвинения в высокомерии, самонадеянности и откровенной грубости. Доктор Руссо не проявляет чрезмерного дружелюбия, он не слишком разговорчив, но обладает теплой, уважительной манерой общения, которая в сочетании с его славой, сопоставимой со славой рок-звезды, делает его самым популярным врачом больницы. Он лучший в стране — слышит она снова и снова. Но тем не менее такой приятный. И очень даже красивый к тому же.

Все это делает его приглашение еще более лестным дни Вэлери. Она уверена: он просто хочет обсудить предстоящую пересадку кожи Чарли или общий ход лечения, — но подозревает, что он редко делает это за кофе, особенно в пятницу вечером.

Через несколько секунд они уже подходят к лифту, и когда двери открываются, доктор Руссо жестом предлагает Вэлери войти первой. Внутри они оба стоят, глядя на закрывшуюся дверь, и молчат, пока доктор Руссо не говорит, откашлявшись:

— Он славный мальчик.

— Спасибо, — отвечает Вэлери. Она ему верит. Это единственные комплименты, которые она воспринимает положительно.

Они выходят из лифта и сворачивают за угол, к кафетерию. Пока глаза Вэлери привыкают к флуоресцентным лампам, доктор Руссо спрашивает:

— Когда он начал интересоваться классической музыкой?

— В последний год, где-то так. Джейсон играет на пианино и гитаре и очень многому научил его в музыке.

Доктор Руссо кивает, как бы переваривая информацию, а затем спрашивает, играет ли на каких-нибудь инструментах Чарли.

— Он учится играть на пианино, — отвечает Вэлери, следуя знакомым путем мимо гриля и газированных напитков к кофеварке.

Вэлери понимает, что доктор Руссо думает о руке Чарли, и продолжает:

— У него есть способности. Он слушает мелодию и просто... подбирает ее по слуху. — Боясь, что слишком уж расхвасталась, она застенчиво продолжает: — Это у нас семейное. У Джейсона, по-видимому, идеальный слух. Однажды он определил, что наш дверной звонок — это ля первой октавы.

— Ничего себе, — изумляется доктор Руссо. — Редкий случай, не так ли?

Вэлери кивает, взяв чашку из стоящей вверх дном стопки, и изучает список предлагаемого кофе.

— Кажется, один на десять тысяч, что-то в этом роде.

Присвистнув, доктор Руссо интересуется, обладает ли таким даром Чарли.

— Нет... нет, — отвечает Вэлери. — Он просто немножко развит не по годам. Только и всего.

Доктор Руссо кивает, наполняя пластиковую чашечку простым кофе. Вэлери же останавливает свой выбор на кофе с ореховым вкусом и добавляет порцию нерафинированного сахара.

— Вы не голодны? — спрашивает врач, когда они идут мимо стойки с пирожными и закусками.

Вэлери качает головой: она давно уже забыла, что такое чувство голода. За две недели она потеряла фунтов десять, превратившись из худощавой в очень худую, — тазовые кости выпирают острыми углами.

Они подходят к кассам, но когда Вэлери достает кошелек, доктор Руссо говорит:

— Я заплачу.

Она не возражает, не желая поднимать шум из-за чашки кофе стоимостью восемьдесят центов. Лишь невозмутимо благодарит его, пока, взяв сдачу, он ведет ее в маленькую кабинку в дальнем углу кафетерия, где она уже много раз сидела, но всегда одна.

— Итак, — говорит доктор Руссо, садясь и делая глоток кофе. — Как вы, держитесь?

Она садится строго напротив него и отвечает, что чувствует себя прекрасно, на мгновение поверив этому.

— Я знаю, это нелегко, — говорит доктор Руссо. — И должен вам сказать... я действительно считаю, что Чарли быстро идет на поправку. И в значительной мере, думаю, благодаря своей матери.

Краснея, Вэлери произносит:

— Больница чудесная. Все здесь чудесные.

Она практически благодарит его, чего не могла заставить себя сделать прямо, боясь расплакаться. Он кивает, теперь его очередь принять на себя скромный вид.