Книга Расплата за ложь - Михаил Черненок

Бирюков взглядом показал на красный телефон:

— Этот аппарат запараллелен с тем, который стоит в подсобном помещении магазина у сейфа?

— Нет. Телефоны у меня на блокираторе. Имеют разные номера. Подслушивание исключается.

— Когда разговаривали, щелчков постороннего подключения не слышали?

— Нет. Слышимость была очень хорошая, никто не мешал. Да и говорили мы иносказательно, не упоминая о крупной сумме наличных денег.

— Представитель не мог подставить вас?

— Это исключается. Во-первых, у нас с ним очень хорошие отношения. Во-вторых, фирма отлично ему платит за каждую проданную машину, и на какую-то долю от двадцати «лимонов» он не клюнет, ибо потеряет значительно больше, когда за нечистоплотность вылетит из дела. — Мерцалова вновь закурила. Прикусывая нижнюю губу, задумчиво повертела в пальцах зажигалку и невесело посмотрела Бирюкову в глаза: — По-моему, Антон Игнатьевич, не из-за налички на машину сыр-бор разгорелся. Навязчиво лезет мне в голову мысль, что это конкуренты решили разорить «Марианну» с ее филиалами.

— Чем же вы насолили им?

— Видите ли, и в Новосибирске, и здесь я не крохоборничаю. Торгую по заниженным ценам. При нынешней ужасной инфляции важен не столько жирный «навар», сколько быстрый оборот капитала. Истина простейшая, однако перекупщики-недоумки этого не хотят понимать. Взвинтив цены до поднебесья, они трясутся над каждой, скажем, пачкой сигарет в то время, как у меня покупатели берут эти же сигареты блоками. Паша Таловский без устали снует между оптовыми базами и торговыми точками.

— Кстати, где он сегодня? — спросил Бирюков.

— Погнал грузовик в аэропорт Толмачево. Прямо из ташкентского самолета заберет выгодную партию сухофруктов, которых сейчас в райцентре днем с огнем не найдешь. Все покупатели будут мои. Вот за это конкуренты и точат зубы.

— В открытую угрожают или вы об этом только предполагаете?

— Участковый милиции Анатолий Кухнин недавно предупреждал, будто располагает информацией о том, что перекупщики хотят мне красного петуха запустить. Я посмеялась, мол, пусть дотла сжигают. Получу страховку — супермаркет построю и для охраны батальон омоновцев с автоматами найму.

— Отношения с участковым у вас нормальные?

— Вполне… — Мерцалова усмехнулась: — Правда, поначалу Толик настойчиво жаловался, что с женой у него нелады. Мол, служба участкового собачья, а сочувствия и женской ласки — никакой. Песня для меня знакомая, и в ласках я Толику отказала. Дескать, сама живу не кошечкой, кручусь, как белка в колесе, и, чтобы ласкать мужиков, ни времени, ни сил у меня не остается.

— Не обиделся?

— Кажется, нет. По-моему, Кухнин из тех бабников-оптимистов, которые живут по принципу: «Не вышло, не надо, мы сильно и не хотели»,

— А свои услуги по охране магазина участковый не предлагал? Сейчас совместительство стало модным…

— Было такое предложение.

— Тоже отказали?

— Посоветовала Толику договориться с Пашей. Мол, если Таловский согласится отстегивать от того куска, который плачу ему за охрану, дело его.

— Как отреагировал на такой «совет» Кухнин? Опять… «Не вышло — не надо»?

— Сразу взъерепенился: «Не пожалеешь, Жанна?» Погладила по плечу, улыбнулась: «Толик, ну я же не дойная корова. Не могу же я сорить деньгами направо и налево, чтобы подкармливать таких здоровых лоботрясов, как ты. Перетопчись, дружок, где-нибудь в другом месте». Засмеялся: «Вообще-то ты права. Баба с воза — коню легче. Грабанут твою «Марианну», а мне — до лампочки. Пусть каратист Таловский отдувается».

Мерцалова отвечала на вопросы спокойно, без многословия. Чувствовалось, что Жанна переживает случившееся, но старается не потерять выдержку и ясность мысли. Голос у нее был приятный, без наигранных интонаций. Иногда ей вроде бы хотелось выплеснуться, сказать больше и резче, однако ни разу она себе этого не позволила.

Из дальнейшей беседы Бирюков узнал, что торгует «Марианна» с восьми утра до восьми вечера. Обеденный перерыв с двенадцати до часу дня. Обедают продавщицы обычно в магазине. Работают поочередно: если с утра, как сегодня, начинает работу Майя Шелковникова, то после обеда и до закрытия за прилавком — Рита Календина. И наоборот. При скоплении покупателей в работу включаются обе. Обычно такое бывает при поступлении новой партии товаров. Кроме работающей продавщицы, в магазине всегда находится подсобница Настя Веснина. Это хотя и не на сто процентов, но все-таки уменьшает возможность разбойного нападения. В сегодняшний же день получилось так, что Шелковникова оказалась в магазине одна. Рита отпросилась в Новосибирск, проведать заболевшую маму, а Настя вчера уронила на ногу ящик с консервами и после работы кое-как похромала до дому. Благо, что идти недалеко: от «Марианны» — чуть наискосок на противоположную сторону улицы.

— У Насти свой дом? — спросил Бирюков.

Мерцалова, раздавливая в пепельнице окурок сигареты, кивнула:

— От умершей матери достался. Одной Насте жить скучно, и Рита с Майей поселились у нее.

— А Таловский где теперь живет?

— На этой же улице, только в другом конце. Ради хорошей усадьбы купил избушку на курьих ножках. Хочет построить такой роскошный особняк, чтобы всех переплюнуть, — увидев на лице Бирюкова ироничную улыбку, Мерцалова тоже улыбнулась: — Вы же знаете широкую натуру Таловского.

— Знаю: стройка — «презентация» — банкротство.

— Ох, бесшабашный человек, — со вздохом проговорила Жанна. — Но я предупредила Пашу, что его собственные прожекты финансировать не буду. У меня своих забот уйма.

— Трудно в бизнесе?

— Ужасно. Каждый шаг, как в шахматах, надо просчитывать на много ходов вперед. В любых ситуациях нельзя терять имидж финансовой состоятельности. Скажем, если я, выбивая кредит, приеду к коммерческому банку на такси или в «Москвиче», со мной будут разговаривать не так уважительно, как с клиентом, который с шиком подкатит в роскошной иномарке. К тому же, при торговых сделках малейшая оплошность может загнать в большую кабалу. В бизнесе у нас нет джентльменов. Даже письменный договор — ни к чему не обязывающая бумажка. Так, для утешения души. Извините, на эту тему могу говорить долго и скучно. Словом, нелегкая это ноша.

— И все же вы ее тянете…

— Знаете, почему? Торговля — это как наркотическая игла. Сядешь на нее раз-другой и уже ломка начинается… — Мерцалова откинулась на спинку кресла. — Разговариваю вот с вами, а у самой на душе кошки скребут, мертвая Майя не выходит из головы. Ни за что не прощу подлецам! Разберусь с ними по большому счету! Они заплатят мне и за Майю, и за похищенные документы.

— Вот этого не советую делать, — сухо сказал Бирюков.

— Почему?

— Вы прекрасно знаете, чем заканчиваются такие «разборки».

Жанна гордо вскинула голову: