Книга Легионер - Виталий Гладкий

Второй звонок прозвенел, когда в городе, прямо средь бела дня, неизвестные расстреляли «мерседес» коммерческого директора «Дерона».

Мужику крупно повезло - в самый ответственный момент у киллера, который подбежал вплотную к машине, чтобы произвести контрольный выстрел в голову «клиента», заел автомат «узи». Пока убийца возился с оружием, легко раненый водитель (который был одновременно и телохранителем директора) пришел в себя и дал газ.

Опешившим киллерам ничего другого не осталось, как послать вдогонку взбесившемуся «мерсу», летевшему на огромной скорости, несколько пуль из пистолетов и ретироваться.

Коммерческому директору сделали успешную операцию, водителю выписали крупную денежную премию за мужество, а наемных убийц, конечно же, найти не удалось. На том вся история и закончилась.

Почему второй звонок? А потому, что первым был тот, который дребезжал у Рея над ухом, когда по нему стреляли напавшие на «волжанку» грабители. Он почему-то был уверен, что это звенья одной и той же цепи…

Выслушав вопрос, который задал Рей, Пеха грустно молвил:

- Я ведь тебя предупреждал…

- Ты не предупреждал, а каркал как старая ворона, - сердито ответил Рей.

- Пусть ворона, пусть старая, но я все равно оказался прав.

- Да… наверное… - не без насилия над своим «я» вынужден был согласиться Рей.

- И что ты хочешь узнать нового?

- Я уже спросил.

- А я тебе уже ответил. В прошлый раз.

- В общих чертах.

Пеха хохотнул:

- Хочешь, чтобы я разложил все по полочкам? - спросил он с иронией.

- Ну, не то чтобы…

- Так вот, отвечаю: мне что, делать больше нечего? Почему я должен следить за событиями вокруг «Дерона»?

- Не сердись, - миролюбиво сказал Рей. - Я действовал по принципу «спрос не бьет в нос». Не желаешь ничего говорить, и не надо. Я не обижусь.

- Да разве дело в обиде? Просто не хочу совать свой нос туда, куда не нужно. Ты вертишься в орбите «Дерона», а не я. Тебе и карты в руки. А мое дело - сторона.

- Успокойся. Будем считать, что мы проехали эту станции. Я пришел попрощаться. И отдать долг. А то прошлый раз у меня как-то из головы вылетело, что я должен тебе сто баксов. Извини. Вот… - Рей протянул Пехе стодолларовую купюру.

- Какой долг? - удивился Пеха. - Не помню.

- Зато я вспомнил. Этого для меня достаточно.

- Когда это было? - не сдавался Пеха.

- Давно. Где-то с год назад. Я тогда был на абсолютной мели, а ты подкинул мне немного продуктов. Я подсчитал, получилось где-то около сотки «зеленью».

- Рей, тебе не стыдно!? - Пеха побагровел.

- Да, стыдно. Я должен был вернуть этот долг гораздо раньше.

- Нет, ты все-таки скотина! Какой долг, какие деньги!? Я просто помог тебе - и все дела. Точка. На моем месте ты поступил бы точно так же. Не возражай, я тебя знаю! Поэтому забери свою «капусту» и скажи, что значит твоя фраза «я пришел попрощаться»? Ты что, уезжаешь куда?

- В общем, да. Не очень далеко, но мне, я так думаю, придется сидеть там долго.

- По работе, или как?

- По работе.

- А… Тогда понятно, почему ты пришел ко мне с такими вопросами и решил раздать все долги. Похоже, у вас там здорово запахло жареным, даже сильнее, чем можно было предположить.

- Допустим.

- Не «допустим», а точно. Уже неделю, как местная братва достала свои волыны из тайников. Объявлен большой сбор. Есть сведения, что наступает очередной передел собственности. И зачинщиком в нем выступает, скорее всего, мистер Икс, компаньон Чвыкова.

- А причем здесь братва? Ведь если верить твоим словам, идет свара между собственниками «Дерона». Бандитов тут с какой стороны можно прилепить? У них есть свои «угодья», где они очень даже неплохо и стабильно пасутся. Сейчас братва сидит тихо, не высовывается особо, как в прежние времена.

- Ты совсем не просекаешь момент. Потому и нищий… как много других лохов. Прости, но так теперь называют достойных, порядочных людей, которые не воруют, не убивают ради наживы, которые честно платят все налоги и до копеечки вносят в кассу квартплату.

- Пусть я лох, да еще и ушастый, но все равно не вижу никакой связи между ссорой моих хозяев и волнением среди братвы.

- Элементарно, Ватсон. После того, как начали сажать олигархов, народ, уже не чаявший урвать себе хотя бы маленький кусочек госсобственности, которую разворовали самые наглые и хитрые, зашевелился в надежде, что грядет продолжение прихватизации. А если еще рухнет и Чвыков, или его завалят, то и в нашем заштатном городишке появятся жирные куски собственности на подпольных аукционных развалах. Вот так-то, мил человек.

- Ну, бандиты - это еще не народ…

- А кто? Плоть от плоти, кровь от крови. Новые опричники. А первый президент России - Ванька Грозный номер два. Ладно, пусть не Ванька, но за то, что разрушил до основания столицу Чечни, он вполне может именоваться Грозным. Все возвращается на круги своя.

- Да, мне знакома теория спиралеобразного движения истории человечества. Мы тоже в школе учились. Только я все равно остаюсь при своем мнении.

- Не буду спорить. Это не так важно. Только тебе от этого легче не станет.

- А когда мне было легко? - пробурчал Рей.

- Это я к тому, что держи ушки на макушке, если хочешь дожить до пенсии. А может, все-таки, похеришь свою службу и ко мне? Сейчас у тебя самый подходящий момент свалить по холодочку.

- Не могу.

- Ну почему, почему, черт меня дери!? Или тебе моя компания не подходит?

- Будь это так, я сюда бы не приходил. Просто коммерсант из меня аховый. Не мое это дело. Не думаю, что тебе будет приятно изо дня в день видеть мою кислую страдальческую физиономию.

Пеха тяжело вздохнул.

- Умеешь ты убеждать, - сказал он грустно. - Ладно, что поделаешь. Человек обладает удивительной способностью копать яму самому себе, не обращая внимания ни на умные советы, ни на инстинкт самосохранения.

- Не изображай из себя старую мудрую ворону.

- Не буду. Выпьешь?

- Разве что на посошок…

На том они и расстались. Тяжелое чувство, которое угнездилось внутри после разговоров с Амброжеем и Пехой, не рассосалось даже под влиянием прекрасной природы, среди которой раскинулось поместье Чвыкова.

Рей с невеселой усмешкой вспоминал советскую пору, когда простому люду под так называемые дачи от щедрот компартии и правительства выделялось на одну семью пять соток заброшенных пустырей и солонцов. Эти участки вскоре стали именоваться «фазендами», указывая своим нерусским названием на поистине рабский, каторжный труд по облагораживанию выделенной земли.