Книга Бора-Бора - Альберто Васкес-Фигероа

Кто мог бы оспорить его звание великого навигатора, кто за многие месяцы, а может быть, и годы видел столько же, сколько видел этот человек? Кому еще можно было заглянуть в глаза и увидеть далекие-далекие земли, о которых никто и не слыхивал?

Тапу Тетуануи глубоко вдохнул влажный соленый воздух, в котором витал аромат победы, и почувствовал себя более чем генералом, более чем принцем и почти более чем полубогом.

Он начал чувствовать себя настоящим мореплавателем из Бора-Бора.

Его устремленные в темноту глаза улавливали малейшие движения Мити Матаи. Он знал, что однажды сам будет командовать своим собственным кораблем. Он знал, что должен научиться отдавать верные команды, ведь от него одного зависит, пойдет ли судно верным курсом.

Едва заметный жест левой руки – и рулевой перекладывает руль; повелительный сигнал марсовым[9]– они убирают или ставят паруса; наклон головы, прищуренный глаз – нужно внимательнее следить за тем, куда отклонились подвешенные на леерах[10]перья… А еще важна манера держаться – всем должно казаться, что ты буквально прирос к палубе.

Мити Матаи родился на пироге, которая была чуть старше его самого, родился во время одного из долгих походов, которые его отец, тоже великий навигатор, осуществлял к архипелагу Тонга, где отец Мити Матаи и познакомился со своей юной женой. Океан для новорожденного стал повивальной бабкой: как только младенец появился на свет, его тут же обмыли, окунув в соленую воду.

Когда Мити Матаи исполнилось три года, его мать умерла на берегу после тяжелых родов. Потом Мити Матаи стал сопровождать отца в далеких переходах, и никого не удивлял тот факт, что в его венах текло больше соленой воды, чем крови. Потому-то он так уверенно держался на палубе, словно составлял с ней единое целое.

Возникало ощущение, что рядом с ним даже латаная-перелатаная ореховая скорлупа превращалась в самое надежное в мире судно и что самый большой и самый грозный океан любил его и уважал, как собственного сына.

«Кто родился в пироге, тот в пироге и умрет», – гласила народная мудрость. Посему судьба Мити Матаи была четко определена, но его самого это нисколько не волновало. Он был полностью доволен своей жизнью.

Для подавляющего большинства полинезийцев плавание по океану не было тяжкой необходимостью. Они садились в лодки не только для того, чтобы добраться до отдаленного острова. Океан определял их образ жизни, становился их частью, и они с потрясающей легкостью приспосабливались жить рядом с ним и на нем. Полинезийских мореходов не страшили даже тяжелые условия – естественное следствие длительных морских переходов.

Идущий из глубины веков обычай уважать окружающих людей, помогать нуждающимся и сглаживать конфликты помогал им бороться с трудностями, поэтому моряки во время длительных переходов обращались друг с другом подчеркнуто вежливо, даже галантно. Но древний обычай был не главным сдерживающим фактором. Важнее него был закон – все должны слепо подчиняться капитану.

Даже агрессивный Роонуи-Роонуи, суровый и придирчивый на земле, в корне изменил свое поведение, как только вступил на борт корабля. Во-первых, он следовал древней традиции и старался быть со всеми вежливым. А во вторых, он хорошо знал, что, пока не придет время столкнуться с врагом с оружием в руках, он и его люди – лишь пассажиры на корабле, на котором по праву почитали лишь членов команды.

Вот потому-то даже этот дерзкий мальчишка, так досаждавший ему на острове, вдруг превратился во всеми уважаемую личность, в человека, способного многому научиться у Мити Матаи и в будущем стать настоящим навигатором.

Вдали от Бора-Бора необходимо было держаться вместе: члены команды и пассажиры не только помогали друг другу выполнять тяжелую работу, но и поддерживали тех, кто пал духом или сильно заскучал по дому, ведь именно дурное настроение могло помешать довести труднейшее дело до конца. Даже банальная скука, которую человек испытывал на протяжении недель, а то и месяцев, превращалась в злейшего врага всей команды, что уж говорить о депрессии. Побороть же душевные недуги можно было только вместе, сплотившись, как никогда.

Хотя Тапу Тетуануи и знал о традициях, тем не менее он не переставал удивляться тому, как они воплощались в жизни: так, всегда враждебный Роонуи-Роонуи преподносил ему перед сном кокосовый орех, наполненный попои, – похожим на пате напитком, напоминающим по вкусу мякоть плодов хлебного дерева.

– Держи! – говорил военачальник. – Ночь будет длинной, а тебе придется стоять на ногах, пока не погаснет последняя звезда. Ты молод и должен хорошо питаться.

Затем он уходил на корму и ложился на плетеную циновку. Вскоре кораблем овладевала тишина. Кроме капитана, рулевого, марсового и нескольких ачикадорес[11], откачивающих воду, все спали.

Не спал, естественно, и Тапу Тетуануи. Он нес вахту, и эта ночь для него, без всяких сомнений, должна была стать незабываемой, ведь в эту ночь он впервые почувствовал себя настоящим мореплавателем.

Затем, слегка хлопнув его по плечу, Мити Матаи позвал Тапу за собой. Жестом он велел юноше прыгнуть за ним на натянутую сеть, один конец которой был закреплен на корпусе судна, почти у самой воды, а другой поднимался до самых верхних точек кормы двух корпусов-близнецов катамарана.

Сеть была закреплена толстыми – в большой палец руки – канатами и играла очень важную роль. Во-первых, она страховала от падения за борт при ударе волны – только так можно было втащить человека на лодку прежде, чем его унесет в океан.

Во-вторых, с ее помощью члены команды справляли естественные нужды. Чего-либо удобнее и придумать было нельзя – достаточно было спрыгнуть на сеть, как следует уцепиться и поудобнее устроиться над ячейкой примерно двадцать на двадцать сантиметров. После окончания «ритуала», для того чтобы помыться, стоило лишь немного спуститься вниз, к воде. Ну а когда стояла жара, можно было улечься на сети и окунуться в море, не останавливая корабль.

Так же на сети хранили крупную рыбу, чтобы до поры до времени не пачкать палубу. А еще, чтобы не беспокоить спящих, на ней можно было устроиться и поговорить. Вот этим, по-видимому, и собирался заняться Мити Матаи. Усевшись поудобнее, он тихо заговорил:

– Настало время, ты должен учиться… – Он сделал короткую паузу и обвел вокруг себя рукой. – Мне кажется, ты уже знаешь, что горизонт делится на четыре основные части. Между точками деления находится еще по восемь точек, которые образуют тридцать два основных румба «Звездного компаса». – Он показал на свое предплечье: – Ты когда-нибудь обращал внимание на мою татуировку?