Книга Райский остров - Джилл Барнет

Он стоял и смотрел, как дети спускаются вниз, прыгая по скалам. Маргарет слышала его бормотание.

– Не успело солнце встать, как она потеряла и нашла ребенка. Вместо того чтобы сообщить об этом, она сидит и ревет.

Он повернулся к ней и увидел, что она укладывает затихшего ребенка в открытый сундук. Затем Маргарет стала отряхивать налипший песок и отвлеклась. В эту же самую секунду Аннабель, ухватившись опять за край, подтянулась на ручках, вылезла из своего убежища и направилась к кокосовой пальме, около которой мирно паслась коза. Хэнк с любопытством ожидал дальнейшего развития событий. Тут Смитти выпрямилась и посмотрела в сундук.

– Боже мой! – Она так и закружилась на месте.

Хэнк не стронулся с места, а просто показал ей на козу.

– Аннабель! – выдохнула Смитти и подхватила на руки смеющуюся девчонку. Пристроив ее себе на бедро, она медленно вернулась и обожгла его взглядом. – Почему ты позволил ей опять убежать? После всего, что случилось? Почему ты мне ничего не сказал?

Хэнк пожал плечами:

– Я же знал, где она. Кроме того, ты заботишься о детях. Это твоя головная боль.

Маргарет в ответ даже вздрогнула, как будто у него выросли рога и хвост.

– Ты произнес ужасные слова.

– Что конкретно тебя возмущает? То, что они – проблема? Но это так. Просто ты – женщина, и они – твоя проблема.

– Пол не определяет ответственность.

– Нет, но другой пол – это очень занятно, гораздо занятнее, чем играть в няньки.

Она скосила на него глаза.

– Это серьезно. По справедливости, мы оба должны нести за них ответственность до тех пор, пока нам кто-нибудь не поможет.

– Нам здесь никто не поможет. Остров необитаем.

Она оглянулась.

– Ты уверен?

– Да, в джунглях-то есть жизнь, но с тремя детьми мы проверять не будем. – Он хотел на этом уйти, но затем решил разыграть свой козырь. – На некоторые из этих островов никогда не ступала нога белого мужчины и никогда – женщины. Только туземцев. – Он сделал эффектную паузу и продолжил: – Или людоедов.

– Чушь!

– Думаешь? Хорошо, милочка, как хочешь, а я лично не собираюсь попасть в чей-нибудь горшок на воскресный ужин.

– Ты, кажется, не шутишь. – Она нахмурилаеь, слегка вздрогнула и устало оглядела горизонт. – Что мы будем делать?

– Об этом буду думать я, а ты занимайся детьми. – Он опять повернулся, чтобы уйти, но решил съязвить под занавес: – После того, что сегодня случилось с этим ребенком, я бы сказал, что тебе невредно будет потренироваться.

Смитти тут же открыла рот, чтобы ответить, но не успела, так как к ним подбежали Теодор и Лидия.

– Ты нашла ее! – Мальчик остановился около Смитти и стал похлопывать Аннабель по ручке. Лидия же остановилась на самой опушке, метрах в четырех от них, и у нее было такое лицо, что Хэнк озадаченно уставился на нее. Девочка посмотрела на него, быстро отвела взгляд и пересекла поляну.

– Дайте мне мою сестру.

Смитти молча протянула ей девочку. Хэнк неодобрительно покачал головой. Он видел: что-то здесь не то.

Тут Смитти тронула его за рукав.

– Нам надо поговорить.

– О чем?

Она оглянулась через плечо на детей, затем посмотрела ему прямо в глаза и спокойно сказала:

– О детях.

Хэнк вытянул руки вперед и отрицательно помотал головой, отвернулся и пошел прочь.

– Хэнк, подожди. – Она рванулась за ним вслед.

Он сделал вид, что не замечает ее. Ему еще надо было выкопать бутылки и построить хижину.

– Хэнк. – Она коснулась его плеча, но он не остановился. Маргарет не отставала. Вскоре он услышал ее яростный шепот: – Я не умею обращаться с детьми. Я ничего не знаю об этом.

– Получше смотри за ними.

– Что? – Она застыла как вкопанная. Нельзя, конечно, было сказать, что она завопила, но звук, который она издала, был криком души.

Хэнк остановился и в последний раз повернулся к ней лицом. Она стояла подбоченившись и пронзала его взглядом. Выражение ее лица напомнило ему мула из «Ворот прокаженного».

– Боже милостивый, женщина, неужели так трудно уследить за маленьким ребенком?

Это было еще труднее, чем спорить с Хэнком Уайаттом. Маргарет в отчаянии подергала за веревку, которая была завязана у нее на талии, потом повернулась и пошла к зарослям. Но как только она потянулась за бананом, веревка натянулась как струна.

– Опять! – пробормотала она в сердцах. Ей казалось, что за последний час она уже как минимум в десятый раз пыталась преодолеть эти несчастные несколько метров. Еще ни разу она не добыла ни одного банана. На этот раз веревка протянулась через три куста гибискуса и украсила веерную пальму, которая стала теперь походить на майское дерево.

В самой чаще находилась Аннабель. Противоположный конец бечевки был привязан к ее поясу. Жизнь била из нее ключом, она улыбалась, качалась на своих толстеньких ножках, приседала и оглашала воздух своим загадочным «Пика-бу!». Она хохотала и ползала между кустов, с наслаждением запутывая веревку. Она, видимо, была просто счастлива, когда привязывала себя и Маргарет ко всем окружающим предметам.

Когда-то давно Маргарет попросили присмотреть за соседскими мопсами, и собаки протащили ее по всей Тейлор-стрит чуть ли не волоком, так как погнались за бродячей кошкой, но заниматься с ребенком, оказывается, гораздо труднее. Сначала ей показалось, что она нашла ясный и логичный выход из того затруднительного положения, в которое попала. Она обдумывала решение этой задачи и вроде бы нашла его. Она убеждала себя, что идея привязать к себе Аннабель имела смысл. Однако теперь, глядя на замысловатые петли веревки, протянутой между деревьями и кустами, она понимала, что это все равно что распутывать клубок, которым долго играл котенок. В это время по пляжу пробегала Лидия с каким-то ведерком в руке. Увидев ее, Маргарет выпустила конец веревки и помахала рукой. Девочка остановилась, посмотрела на бечевку, потом на сестру и поставила на землю свое ведро. В нем были спелые манго.

– Мама обычно играла с ней.

– Правда?

– Да.

– А как?

– Ну знаешь, во всякие смешные игры, как это всегда делают мамы со своими детьми.

– Лидия, я на самом деле не знаю.

Девочка наклонила голову набок и уставилась на нее, как на сумасшедшую.

– Как это?

– Я не часто имела дело с детьми.

– Ты не любишь детей? – В ее голосе был вызов, как будто она ожидала признания, что Маргарет не любит ее.