Книга Степь и Империя. Книга II. Империя - Балтийский Отшельник

это подарок феи, - возмущенно вскинулась графиня.

- Мы с Вами, ноблесса, видимо по разному понимаем "подарок фей". В сказаниях моего народа от фей не ждут ничего хорошего. Подарок, отнимающий память о прошлом и мысли о будущем, бесконечно длящий наслаждения в настоящем, но в результате - крадущий жизнь человека. Крепкий юноша входит в хрустальную пещеру - а через несколько часов у подножия холма очнется дряхлый старец, который помнит лишь бесконечную череду наслаждений. Рабыня получает намного больше, чем жертва фей. Взамен свободы рабыня получает рабское влечение – и для многих это не просто равноценный обмен, а просто удача. Очень многие люди хотят, чтобы все в их жизни решал кто-нибудь вместо них. Рабыня получает избавление от необходимости принимать решения и сытую жизнь в ожидании удовольствия. - спокойным ровным голосов, веско, словно вколачивая гвозди, ответил А-вут. - Вполне равноценный обмен, особенно для низших сословий, которых в жизни не ждет ничего, кроме тяжкого труда и принуждения. Рабыня для удовольствий избавлена от ежедневной грязной тупой работы, а рабское служение доставляет ей наслаждение. И это наслаждение становится смыслом ее жизни. Сравните это с жизнью ваших крестьянок, тяжко трудящихся всю жизнь и рожающих каждый год? Сильно ли они свободны? Работа в удовольствие – это ли не счастье? Многие из них без страха принимали бы ошейник, если бы знали, что их ждет. Да что там – многие предпочли бы ошейник свободе, дай им возможность выбирать. Потому что несравненно легче стоять на четвереньках на ложе с заката до рассвета, чем раком в поле от рассвета до заката…

Точка зрения, заставляющая посмотреть на крестьянок, как на человеческих существ, как на себе подобных, оказалась для графини весьма неожиданной. Даже шокирующей. Такая мысль не посещала никого из людей ее круга.

Но она была вынуждена признать справедливость сказанного ее спасителем – потому что остальные пленницы под рабским пологом были явно крестьянки. Ошейник моментально уравнял дворянку с быдлом…

На некоторое время графиня вновь сосредоточилась на простой трапезе. А-Вут снял с огня котелок, ополоснул горячей водой простую глиняную чашку и развел в ней кипятком пряное вино из фляги.

- Выпейте, ноблесса, это согреет Вас, - учтиво подал он грубую чашу. Графиня приняла ее не менее учтиво. Горячий напиток приятно упал на дно желудка и бодрой струей пробежал по венам.

Графиня Моника отодвинула до поры мысли о Скульпторе («я подумаю об этом завтра!») и сосредоточилась на том, что тревожило ее в настоящий момент.

- Давайте отбросим этикет, мессир. Это глупо сейчас. Называйте меня просто Моника.

- Это честь для меня.

- Скажи, А-Вут, а не могут степняки снова напасть на нас?

- Нет.

- Но они же могут пойти по нашим следам?

- Они и идут за нами. Но только для того, чтобы удостовериться, что мы благополучно достигли своей цели. Для них это дело чести.

- Чести? Это же степные бандиты!

- Это воины, Моника. – караванный старшина запнулся, прежде чем назвать графиню просто по имени, и усмехнулся ее запальчивости. - Империя очень многого не знает и не желает знать о Степи. А это ошибка. Врага надо знать.

- А ты, А-Вут? Ты знаешь своих врагов?

- Я? Стараюсь. Я сопровождал корабли между островами Архипелагов, я водил караваны по Халифатам и в Степь. Я всегда изучаю, с кем или с чем мне придется столкнуться. Ветра, наводнения, морозы, разбойники, законы разных стран. Врага надо знать, его возможности, его коварство. Лучший бой – тот, который выиграл до его начала. Знаниями и умом.

***

Насытившись и согревшись, заставив себя поверить в безопасность момента, проникшись уважением и доверием к своему спасителю, графиня почувствовала наплывающую дремоту. Глаза ее слипались, и она несколько раз с трудом удерживала зевоту.

И хотя ее по-прежнему очень интересовало, как она вновь оказалась свободна, графиня решила отложить расспросы до утра.

Увидев, что его спутница засыпает сидя, воин застелил лежанку плащами, и, оставив это «ложе» графине, стал устраиваться на полу у стены, неподалеку от очага. Вышел во двор и вернулся с охапкой хвойных веток с мягкими, гибкими иглами. Бросил сверху конскую попону, поставил в изголовье седло.

Пододвинул в очаг полено потолще и начал расшнуровывать доспех. Графиня, глаза которой еще недавно слипались, неожиданно проявила к это процессу живой интерес.

- Вас что-то беспокоит, Моника?

- У тебя очень необычный доспех, А-Вут. Наши солдаты и рыцари обычно не могут облачиться и разоблачиться сами.

- Вы необычная женщина, Моника. Обычно дамы не разбираются в этом.

- Я разбираюсь. Ты собираешься ночевать на земле, А-Вут? Ляг со мной, воин…

- Вы подвергаете меня испытанию, Моника? Мне будет трудно заснуть рядом с Вами.

- Я вызываю у тебя желание?

- А как Вы думаете?

- Ты у менялы научился отвечать вопросом на вопрос? – лукаво улыбнулась графиня. Но улыбка быстро исчезла с ее лица. – Знаешь ли ты, что случилось со мной в плену?

- Знаю, – ровным бесцветным голосом ответил А-Вут.

- Всё?

Воин молча пожал плечами.

Графиня помолчала.

- Что это было со мной, А-Вут? Магия? Мной овладел демон? Демоница?

- Я думаю, что в вашей душе, Моника, нет никого кроме вас. То, что владело Вами в ту ночь, тоже часть Вас. Это не магия, это всего лишь зелье. Подобное в Империи называют «уланшей». Вам доводилось слышать это название?

- И я все равно вызываю у тебя желание?

- У всех женщин в моей жизни было прошлое. Они не родились на моем ложе. Это не мешало мне желать их.

Моника задумчиво кивнула. «Просто зелье?» - подумала она. И эта мысль укрепила ее в неясном, ускользающем решении.

- Мне нравится твоя прямота, А-Вут. И я прямо говорю тебе – я хочу, чтобы ты лег со мной.

- Вы уверены, что хотите именно этого, Моника?

- Да, уверена. Именно сегодня, пока зелье еще бродит в моей крови, мне надо обуздать его, обуздать ту часть себя, которая взбунтовалась, чтобы вернуть себя себе.

- Интересный способ обуздать Вы выбираете!

- Иди ко мне, воин. Чтобы объездить коня, его седлают, а не запирают в стойле. Чтобы покорить желание, я должна научиться им управлять…

А-Вут подошел и присел на края лежанки.

- Это неожиданная и мудрая мысль, Моника...

Не тратя лишних слов, графиня взяла