Книга Подонок. Я тебе объявляю войну! - Елена Алексеевна Шолохова

ним, по нашей школе, по недавней жизни.

— Ну а ты, Женька, чего молчишь? Рассказывай, как там в твоей мажорской гимназии? — спрашивает Вадик Шмелев.

Как же мне хочется пожаловаться: «Ребят, там ужасно, они вообще не такие, как мы, как все… Мне кажется, я не выдержу». Но вместо этого, улыбаюсь ему и бодро отвечаю:

— Нормально. Учусь, да и всё, — пожимаю плечами, стараясь не замечать, что Дэн сверлит меня суровым взглядом.

— Ну а как там вообще? — интересуется Леська. — Круто, наверное?

— Круто, — соглашаюсь я. — Очень красиво, очень современно.

— А мальчики есть симпатичные? — хихикает она.

Я опять пожимаю плечами. Дэн и так мрачнее тучи.

— Я особо не приглядывалась, — слегка привираю я. Вот Смолин Леське однозначно понравился бы на лицо, она без ума от красавчиков. В общем-то, мне бы тоже, будь он нормальным. И не будь у меня Дэна, конечно.

— А чем вас там кормят? — спрашивает Ваня Дубов.

— Ой, там меню как в ресторане. На любой вкус.

— О, как классно!

— А как ты добираешься туда и обратно? Измайловская гимназия — это же где-то за городом?

— У них свой автобус. Развозит персонал. Ну и меня заодно прямо до нашей остановки.

— Да чего ты скромничаешь, — хмыкнув, подает голос Дэн. — Женьку на спортивном порше уже привозят… к самому дому…

Наши неловко замолкают. Я тоже молчу. Дэн, наверное, ждет, что я начну оправдываться или объясняться. Но я встаю и выхожу на кухню. Слышу за спиной сразу шушуканье и оправдывающийся голос Дэна:

— Да че я? Я ж просто сказал…

Следом за мной на кухню заходит Олег Хоржан.

Я наливаю воду в стакан, будто мне захотелось попить. Но на самом деле я просто сбежала от их внимания — иначе сейчас разнылась бы. Я и так с трудом держусь, а тут еще Дэн со своей нелепой ревностью и упреками.

Хоржан стоит на пороге кухни, сначала молча наблюдает, как я давлюсь водой. Потом говорит:

— Жень, что-то случилось?

— Да нет, всё в порядке, — вымучиваю я улыбку.

— Там так плохо, да? Тебя обижают?

— Нет, правда, всё нормально. Просто… просто я еще не привыкла и… скучаю.

Олег хмурится, будто не верит мне. И в конце концов говорит:

— Если я чем-то смогу помочь — только скажи.

Я так растрогана, что в порыве обнимаю его. И сразу отхожу — вспоминаю, что Олег с трудом переносит тактильный контакт.

— Спасибо. Если вдруг что — обязательно, — говорю ему теперь уже с искренней улыбкой.

***

Следующий день проходит более или менее спокойно. Одноклассники меня просто игнорируют. Даже Соня и Смолин. Никогда не думала, что буду этому рада. Плохо только, что и Полина явно трусит со мной общаться, хотя и ее тоже бойкотируют. А мне так нужно ее разговорить! Но стоит мне подойти к ней — на перемене или в кафе, — она тотчас придумывает что-то срочное-важное-неотложное и сбегает.

Последним у нас физкультура. Подряд два урока. Нас объединяют с девочками из десятого класса. Но зато парни занимаются отдельно. Сегодня у них занятия в зале. Нас же гоняют по стадиону. Он, конечно, шикарный, не чета нашему. Поле — с искусственной ярко-зеленой травкой, беговые дорожки — с каучуковым покрытием. Всё очень красивое, как и везде здесь. Но к концу второго урока я едва на ногах держусь. Пот с меня в три ручья стекает, футболку — хоть отжимай. В глазах темнеет.

Смолиной, кстати, вообще на физкультуре не было. Полина, сразу без нее осмелев, сообщила, что Соня ходит только на плаванье, от остального — освобождена по здоровью. И слава богу.

— Молодцы, девочки, — говорит тренер, худощавая, невысокая женщина лет сорока. Но, несмотря на свою миниатюрность, она очень жесткая. Загоняла нас просто. — В целом, хорошо сегодня поработали. Все свободны. Кроме новенькой. Задержись.

Я хочу просто сесть куда-нибудь и вообще не двигаться полчаса. Но ковыляю к ней, тогда как все остальные уходят со стадиона. Минут десять она меня еще терзает, показывая мои ошибки и заставляя переделывать упражнения. Потом, видать, понимает, что толку сейчас с меня уже никакого.

— На сегодня достаточно. Но хочу сказать, дыхалка у тебя ни к черту, мышцы зажаты, хотя все данные есть. Совсем не подготовленная к нагрузкам. В той школе вы что, на скамейках все уроки просиживали?

— Нет, но к чемпионату мира нас, знаете ли, тоже не готовили.

— Ладно, всё, иди, — наконец отпускает меня.

***

Я возвращаюсь в раздевалку. Там почти уже никого нет, только три девочки из десятого. Иду к шкафчику, где висит моя форма и лежат остальные вещи. Набираю код, дверца открывается. К слову, вот это они отлично придумали. Потому как, зная моих новых одноклассниц, я бы побоялась оставлять вещи в открытом доступе. А так — всё в целости и сохранности и никаких сюрпризов.

— А ты что, в душ не пойдешь? — оглядывает меня одна из девочек со смесью недоумения и легкой брезгливости. — Ты что, прямо вот так будешь… после физры…?

— Но у меня ничего с собой нет… — теряюсь я. — Ни полотенца, ничего.

Все трое в ответ только смеются.

— Там же всё есть! В самой душевой. И полотенца, и халаты. На полках лежат. Зайдешь — и сразу увидишь. И фены есть, если что. У вас что, там, где ты училась, не принимали душ после физры, что ли?

В моей старой школе вообще никакого душа в помине не было. Правда, и на физкультуре мы так не потели, как здесь.

— А где душевая? — спрашиваю я.

— Так ты же сейчас мимо неё проходила. Стеклянная матовая дверь.

— Да тут все двери такие.

Десятиклассницы переглядываются между собой и снова смеются.

— Ладно, пойдем покажу, — предлагает одна.

Мы выходим в коридор. Она, покрутив головой по сторонам, указывает на одну из дверей, напротив раздевалки, наискосок.

Черт, на ней и правда написано: shower room. Даже я знаю, что это по-английски значит «душ».

Я благодарю её и захожу в душевую, точнее пока в ее «предбанник». И сразу вижу стеллаж с белоснежными полотенцами. Выуживаю из идеально ровной стопки пару полотенец. А еще упаковку с тапочками и халат, тоже белый, с эмблемой гимназии, вышитой на груди. Какая бы дичь ни творилась в этой гимназии, но вот такие мелочи все равно удивительны и приятны.

Прохожу дальше, во вторую комнату. Там в центре — длинные скамейки, а вдоль стен — тоже шкафчики. Видимо, здесь раздеваются, что я и делаю, складывая вещи в крайний шкафчик. Халат пока оставляю там же и иду в