Книга Записки землянина - Вячеслав Колмыков

то как о жалком человечке, с которым можно практиковаться в языке, не более.

Глава 15

ПЯТНАДЦАТАЯ ЗАПИСЬ ЗЕМЛЯНИНА

Вчера было грустно.

А сегодня тоска взяла.

Неужели на все насмотрелся? Неужели свыкся с мыслью, что нахожусь не на Земле, а далеко-далеко от нее?

Нормально ли это?

Наверное, мне не хватает ощущений. Да, все что я видел более чем интересно, необычно. И на все сто уверен в реальности происходящего. Ни какой это не сон. Пока удается детально отслеживать события, следить за временем, удовлетворять физиологические потребности. Такого в моих снах еще не было.

Значит дело в другом.

В чем, я еще не в силах понять.

Глава 16

ШЕСТНАДЦАТАЯ ЗАПИСЬ ЗЕМЛЯНИНА

Пришлось обратиться за помощью к Пазикуу. На просьбу доказать мне, что я не сплю он отреагировал как всегда философски.

— Ваш академик Павлов как-то сказал — «сон выручатель нервной системы». Судя по вашей первой записи в дневнике, можно сделать вывод, что ваша нервная система нашла оригинальный выход. Но вы не Менделеев и попросту не сможете придумать и объяснить увиденное здесь. Ваша таблица намного проще. Я не хочу вас обидеть, но вы должны признать это.

В это время мы прогуливались по лесу. Я сам предложил ему. И хотя деревья вокруг выглядели мертвыми, было все же лучше, чем сидеть на одном месте.

— На Земле сейчас наступает период, где наука находится на грани слияния с религией. Вы долго к этому шли. А мы это уже прошли. Поверьте, древние учения о мире, теории Бома, Прибрама, Тесла, Герберта; приоткрытый занавес Кастанеды — все это найдет отражение в неизбежном слиянии. Но не решат вопросы, которыми вы задаетесь. Их станет еще больше. Не спорю, много выиграете от этого, но и во многом проиграете, как мы. Поэтому, Стасик, не нужно забивать голову этим, а жить жизнью собственной. Реальностей много, но та, в которой вы сейчас, существует для вас и есть главная.

— А вы реальность?

— И я, и наша планета, и все, что вы вокруг видите — реальность. А писанина Пола и Галуи не больше, чем фантазии.

Пазикуу остановился у дерева, постучал пальцем по коре и попросил меня понюхать. Такой же запах, что и в первый раз, как я оказался на Льуане — обыкновенный сосновый.

— Дело в том, что для каждого человека реальность своя. И только из-за сравнений она кажется одинаковой. Откуда мы знаем, что этот лес зеленый? Потому что нам сказали, что он такой, хотя сами мы, например, видим его синим или еще каким-нибудь. Если все на самом деле было бы одинаковым, то не существовало бы понятия моды и вкуса. Всем бы нравилось одно и то же. У каждого восприятие осуществляется только по его внутренним законам. И когда вы это поймете, ваша наука сделает гигантский прыжок вперед.

— Для меня это сложно, — сдался я вдруг.

— Ничего сложного. Просто воспринимайте окружающее таким, каким видите и не забивайте ерундой голову, даже если это сон.

— То есть как?

— Если уж на то пошло, то и вашу земную жизнь можно назвать сном.

Я помолчал.

— Пазикуу.

— Что?

— Давайте не будем больше об этом, а то голова уже кругом идет.

— Давайте не будем, — согласился он.

С этого момента я отбросил замучившие мысли и полностью отдался во власть течению, закинувшее меня в такую даль.

Глава 17

Семнадцатая запись землянина

Стало легче.

Нужно признать, Пазикуу отлично справился с этим. Сегодня он уже не кажется обиженным, а ведет себя, как и прежде.

Рассказал про свою жизнь. Про то, как учился, вырос, как всегда сдабривая повествование выражениями известных землян. Из того, что он поведал, меня заинтересовало сразу несколько вещей.

Когда он говорил об изучении истории Земли, то вскользь задел тему «машины времени» словом «как бы». Сказал, что период, который они не успели застать, восполнили с помощью информации, которую несет в себе свет.

Наш разговор происходил по мере того, как он собирал урожай в саду, готовил обед, ходил выносить мусор. Я всюду его преследовал: где помогал, а где оставался наблюдателем.

С первой нашей встречи он пытается объяснить мне сложное простым языком. Как ребенку! И я в тайне рад, что он не изменил своей традиции, хотя мне доставляет удовольствие делать вид «недовольного» подобным отношением.

В этот раз Пазикуу воспользовался наглядным примером. Поскольку он и раньше предпочитал в доме только земные предметы, то я лишь слегка присвистнул, увидев в его руках ноутбук с логотипом (известного производителя).

Он поставил его прямо на стол в кухне.

— Смотрите.

Набрал что-то на клавиатуре, и на экране появилась картинка.

— Что это?

— Смотрите, смотрите.

Сначала я ничего не мог понять и так бы и не понял, если бы Пазикуу не помог. Картинка почти всегда оставалась белой. Иногда по ней проплывали такие же пятна, края которых выглядели размытыми, но и в них что-то двигалось. Потом я догадался, что в движении находится сам фон. Иногда на пятнах появлялось что-то круглое, от которого отходили извилистые линии. Они присутствовали везде.

— Тысяча шестьсот шестьдесят девятый год, Италия, одна минута до извержения вулкана Этна. Тогда там погибло более пятидесяти городов, — прокомментировал Пазикуу.

Позже внутри круга появилось белое свечение, потом оно поменялось в розовое пока не стало черным. Через мгновение картинка превратилась в бело-серо-черные пятна.

— Впечатляет, — без особого восторга произнес я, — Вы сняли это на пленку? Повезло.

— Везение здесь не причем. Это продукт расшифровки отраженного с Земли света, который рассеялся по всей вселенной.

На это я не нашел что сказать, лишь хлопал глазами.

Пазикуу меж тем продолжал.

— Для вас, наверное, не секрет, что многие звезды, которые видны на небе, не существуют. Но мы продолжаем их наблюдать. Как эхо в горах: источник звука уже молчит, а мы все еще его слышим. Вы, очевидно, спросите — как это возможно? Ведь для этого мало догнать свет, нужно перегнать его, скорость которого составляет триста тысяч километров в секунду.

— Да, спрошу, — неуверенно подтвердил я.

— И как тогда быть с теорией относительности Эйнштейна, который утверждал, что нет в природе ничего быстрее света?

— Да, как? — воскликнул я, услышав знакомое имя (Боже, какой у меня глупый вид был!)

— А никак. Скоро Эйнштейн и многие великие умы станут для вас такими же, кем стал в свое время Аристотель со своей геоцентрической системой мира для Коперника.

— Пощадите Пазикуу! Давайте попроще. Я