Книга Александр - Сергей Анатольевич Шаповалов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Если об этом узнает император?
– Случится катастрофа. Я буду арестован, и вы вместе со мной. Думаю, и Александр подвергнется наказанию, – честно объявил Панин.
– Хорошо, – согласился я. – Попытаюсь. Где должна состояться встреча?
– У Жеребцовой.
– Её дом под наблюдением.
– Я вам больше скажу, соглядатаи лично докладывают фон Палену, а он уже решает, что доносить императору, а что – нет.
– Почему же сам фон Пален не желает устроить вам встречу?
– Во-первых, Александр боится фон Палена, а во-вторых, нашему генерал-губернатору нельзя рисковать. Если Пётр Алексеевич попадёт в опалу, как нам без него? В его руках полиция.
– Действительно, – с иронией согласился я. – Мной рисковать можно.
– Семён, прекратите. – Панин недовольно качнул головой. Выпрямился. – С вас спрос маленький, да и мы вас вытащим хоть из Сибири, хоть из петли. Если уж братьев Зубовых фон Пален сумел оправдать, так вас – и подавно.
– Хорошо, я попробую уговорить Великого князя, хотя заранее успеха не обещаю.
У истоков заговора
С Александром я смог переговорить после вечернего вахтпарада. Передал ему просьбу Панина встретиться в доме Жеребцовой.
– Нет, нет! Ни в коем случае, – испуганно замотал он головой. – Проведите его ко мне вечером. Переоденьте его в гвардейца…. Придумайте что угодно. Но только поздно вечером, и только на минутку.
– Делать нечего, – согласился Панин.
Уваров нашёл под рост Панина мундир унтер-офицера Преображенского полка. Как раз преображенцы должны были к вечеру этого дня заступать в караул у дворца. Мы подъехали к Зимнему на карете фон Палена. Проскочили во двор ко входу для прислуги. Темной лестницей поднялись к столовой. Нас встретил Уваров и провёл через караульные посты прямо к покоям Александра.
Великий князь был в кабинете один. Единственная свеча горела на столе в тяжёлом бронзовом канделябре. Шторы на окнах плотно задёрнуты. Мы с Паниным поклонились.
– Я слушаю вас, господа, но прошу излагать дело кратко, – предупредил он. Александр очень нервничал, от чего голос его дрожал.
– Моя речь займёт не более минуты, – ответил Панин уверенно.
– Ради бога, говорите тише, – попросил Александр.
– Хорошо, – не сбавляя тона, согласился Панин. – Осмелюсь говорить от имени передового просвещённого дворянства. Россия нуждается в срочных переменах государственного устройства.
– Я знаком с трудами Новикова, – поспешил заверить нас Александр.
– Надеюсь, вы согласны с его теорий преобразований?
– Возможно, – уклончиво ответил Александр.
– Во избежание новой пугачёвщины и во имя экономического и политического процветания России, нужно немедленно приступать к реформам.
– Но я здесь причём? – раздражённо пожал плечами Александр. – С этими вопросами вам надо обратиться к императору.
– Вы прекрасно понимаете, что это невозможно.
– От меня вы что хотите? Чтобы я предложил отцу проект реформ?
– Нет. Императором должны стать вы, – твёрдо сказал Панин.
У Александра на мгновение пропал дар речи. Он выпучил глаза, пыхтел, шипел, потом спокойно произнёс:
– Каким образом? Как это вы намерены сделать?
– Гвардия все сделает. Так бывало уже не раз.
– Уходите, господа, – бросил Александр и отвернулся к окну, давая понять, что разговор окончен.
Мы шли по гулким переходам Зимнего. Панин шагал резко, раздражённо.
– Вы разочарованы? – спросил я.
– Не то слово, – сквозь зубы прорычал он. – Понял я только одно: чтобы добиться перемен в России, надо всю династию под корень…
– Осторожней, – одёрнул я его. – Почему бы действительно не представить проект реформ на рассмотрение императору.
– Смеётесь? – хмыкнул Панин. – В бытности, служа статс-секретарём, я пытался говорить с императором о преобразованиях в политическом устройстве. Он только раздражённо ответил, что все это – полная чушь, а мне бы стоило заниматься текущими делами. Думаете, он не ознакомлен с трудами Новикова? Уверен, что читал всё. Беда императора в том, что он думает, будто он один знает истину, и больше никто. Только он способен правильно управлять Россией. С такими воззрениями нашего правителя вскоре мы придём к катастрофе.
– Вы сгущаете краски.
– В чем же? Отмена дворянских собраний. Запрет ввоза книг. Закрытие типографий. Жесточайшая цензура…. Посмотрите, как дворянина он урезал в правах. Служить – обязательно. Крестьянина не тронь – он только три дня в неделю твой. Книги печатать не смей. Ввозить из-за границы литературу и даже ноты – запрещено.
– Он дал свободу вероисповеданию. За это народ любит императора.
– То-то кругом появляются общины старообрядцев и только смущают тех, кто придерживается истинной веры.
– Но вы же – масон. Масонам так же дарованы свободы.
– Дуг мой, масонство, конечно, дело просветительское, но его больше используют для карьеры. И вам бы не мешало приобщиться к братству. Согласен, среди братьев много просвещённых людей, но множество и всякой шелухи. Да и шпионов – достаточно. Попробуй на собрании заговорить о преобразовании – и сегодня же будет доложено обо всем императору.
– Прощайте, – сказал мне Панин, садясь в карету. – Нынче я отбываю обратно в ссылку. Буду рад вас видеть в моем скромном имении. Приезжайте, хоть на недельку. Мне, порой, бывает очень скучно.
– Я постараюсь вырваться.
– Вот, и отлично. Поохотимся, пофилософствуем. У меня чудесная библиотека. Я вас накормлю вкуснейшим вареньем. А какие пироги у нас пекут…. Приезжайте на Пасху.
* * *
Дежурный офицер вызвал меня к императору. Павел поднялся из-за стола. Прошёлся по кабинету, остановился возле портрета первого консула Франции. Наполеон в красном камзоле стоял возле стола и указывал правой рукой на стопку листов бумаги со сводом законов. Левой он небрежно сжимал пару перчаток. Павел долго разглядывал картину, затем повернулся в мою сторону.
– Мне неприятно вести допрос, – сказал он резко. – Может быть, сами все расскажете?
– Позвольте узнать, в чем мой проступок, Ваше величество? – сдержано спросил я, хотя понял, о чем пойдёт речь.
– Зачем вы приводили Панина к Александру? Мало того, что ему запрещено появляться в Петербурге, так он ещё имеет наглость разгуливать по дворцу.
– Виноват. Я не знал…, – попытался я соврать
– Бросьте! Все вы знали, – прервал меня император. – Что хочет он? Что хочет Новиков и вся эта шайка просвещённых и прогрессивных?
– Они хотят разделения власти между императором и дворянским собранием.
– Вы помните времена правления моей матушки, Царство ей небесное? Тогда страной правили вот эти просвещённые: Потёмкин, Орловы, Зубовы…. Что было с Россией? Казну разворовали. Поместий себе понастроили. Народ ободрали до того, что чуть ли не каждую весну голодные бунты происходили. А в армии что творилось? Пьяная гвардия, постоянные войны, невыносимые рекрутские наборы… Вы хотите повторения?
– Простите, я