Книга Александр - Сергей Анатольевич Шаповалов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Генерал Багратион первым подошёл к императору и сердечно поблагодарил его за счастливое освобождение пленных.
– Не надо меня благодарить, – скромно ответил Павел. – Мой дог – заботиться о подданных, а тем более о солдатах. Единственное, что меня огорчает, так это то, что Александр Васильевич не дожил до сего счастливого дня.
Но офицеры продолжали подходить к императору и выражать ему свою благодарность.
– Что за фарс, – услышал я за спиной тихий презрительный смешок, и тут же вскипел.
– Позвольте, – обернулся я к насмешнику. – Не вижу никакого фарса.
Я удивился, узнав Никиту Панина. Узнал я его, не смотря на полумаску, скрывавшую верхнюю часть лица. Оставались открытыми только красивые губы и волевой, чисто выбритый подбородок. А удивился потому, что Панину было строго запрещено появляться в столице. И вдруг он тут, в самом центре событий. Геройство или наглость?
– Ах, Семён, – он взял меня под локоть и отвёл в дальний угол. – Не хотел обидеть ваши чувства, но согласитесь, это же нелепо: сначала ввязываться в сомнительные военные компании, а потом заключать союз с врагом, против которого выступает вся Европа. Ох, не смотрите на меня таким огненным взглядом, – засмеялся он. – Я все равно рад вас вновь увидеть.
– Вы здесь нелегально? – спросил я.
– Конечно. Как же иначе? Но, надеюсь, вы меня не выдадите. Завтра я ужинаю у адмирала де Рибаса. Присоединяйтесь. У Осипа Михайловича будет отличное греческое вино. Поговорим, посмеёмся, вспомним прошлое. Хотел перекинуться парой фраз с фон Паленым, но вижу, в данный момент ему некогда. А сейчас я вынужден удалиться. Прощайте.
* * *
В следующий вечер я был приглашён к адмиралу де Рибасу на дружеский ужин. С посыльным он прислал записку и попросил, чтобы я держал приглашение в тайне, так, как на вечере будут присутствовать особы, которым пребывание в Петербурге было нежелательно.
Особняк у Летнего сада, в котором жил адмирал, принадлежал действительному тайному советнику, Бецкому Ивану Ивановичу, известному просветителю. В одно время Бецкий служил даже личным секретарём императрицы Екатерины и был президентом Императорской Академии художеств. Своих детей Бецкий не имел, но содержал воспитанников. Одна из воспитанниц, Соколова, Анастасия Ивановна вышла замуж за адмирала де Рибаса и подарила ему двух дочерей.
Лакей открыл мне массивную дверь, держа в руке канделябр с тремя свечами. Оглядел меня с насторожённостью. Я протянул ему приглашение. Он прочитал, тут же раскланялся и попросил войти. В доме было подозрительно темно и тихо. На втором этаже в небольшом зале собрались несколько человек, среди которых присутствовал и опальный Никита Петрович Панин.
За столом говорили о всякой ерунде: немного о политике, об охоте, обсуждали новый сорт кофе, завезённый из Индии. После ужина Панин пригласил меня в диванную, где нам подали трубки с отличным турецким табаком. Панин завёл разговор о положении в России.
– Есть государство нынешнее, где во главе стоит император. Он издаёт указы, творит законы. По его воли начинаются войны, и заключается мир. Император – единственный законодатель.
– Так и есть, – согласился я. – Но что в таком устройстве противного.
– Противного? Представь, на троне деспот, и вся страна у него в рабстве. Нет свободы совести. Нет свободы печати. Жёсткая цензура во всем. Повсюду полицейский надзор. Не государство – казарма.
– Дисциплина и порядок, – возразил я.
– Нет не порядок и не дисциплина. Дисциплина по закону – это одно, а дисциплина под кнутом – это рабство. И что это за порядок, в недрах которого постоянно тлеет бунт? У нас гвардия существует не для того, чтобы защищать государство, а чтобы свергать одних правителей и возводить на трон других.
– Что же, по-вашему, настоящее государство?
– Государство – сложный политический аппарат, и в основе его должен главенствовать закон. Но закон не тот, который придумывает монарх по собственной прихоти, а закон незыблемый, сочинённый комиссией образованных людей. Главенство закона – вот настоящий порядок. Беспрекословное и обязательное выполнение закона – вот настоящая дисциплина.
– Конституционное правление, – сообразил я.
– Совершенно верно.
– Но во Франции из-за этого произошла революция. Крови много, а толку мало. Нынче же Наполеон провозгласил себя первым консулом и, практически, стал единственным законодателем. Все вернулось на круг.
– Во Франции случилась беда, а именно – серьёзное межсословное разногласие. Кто такой Максимилиан Робеспьер? Его дед по отцу был адвокатом, по матери – пивоваром. Жан-Поль Марат – просто врач. Дантон – адвокат. И так далее. Весь этот разночинный слой решил возглавить борьбу за новую свободу. Вместо того чтобы договориться с дворянством и провести совместно реформы, якобинцы вошли в конфликт с роялистами и повергли страну в кровавый хаос. В России этого допустить нельзя. Во главе государства должно стоять дворянство, тот круг, что имеет высокий имущественный ценз.
– А как же монарх?
– Монарх, конституция, парламент – вот священный треугольник, фундамент, на котором будет зиждиться государственное здание. Отсюда: справедливые законы, беспристрастные суды, правильные товарно-денежные отношения. Государственная казна должна принадлежать банкам, а не монарху. Финансовые законы тоже весьма сложные, и простыми действиями, как печатание на бумаге казначейских билетов или сжигание их потом на площади, проблемы не решить.
– Я все понимаю. Но как вы хотите все эти планы воплотить в жизнь? Император Павел не тот человек, который согласиться на конституционный передел власти.
– Вот в этом вся загвоздка, – философски произнёс Панин, попыхивая трубкой. – Кого-то надо принести в жертву ради будущего.
– И как это будет выглядеть?
– Самое мягкое – составить договор с правителем о разделе власти.
– Павел Петрович на это не пойдёт.
– Тогда придётся принимать другие меры.
– Идти против императора?
– Только дав пути: революция или эшафот.
– Но нужна поддержка гвардии.
– Гвардия поддержит. Я в этом уверен.
– А как же присяга, а верность государю?
– Вам плевать на будущее России? – сверкнул глазами Панин.
– Но не такими же радикальными мерами строить будущее, – возразил я.
– А других нет, и вы сами это понимаете, Семён.
– Я понимаю, что вы пригласили меня на ужин с какой-то целью. Что вы хотите от меня в данный момент?
– Небольшую услугу. Пустячок. Мне необходимо встретиться с великим князем Александром. Не могли бы вы устроить эту встречу?
– Почему я?
– Вы единственный