Книга Пусть дерутся другие - Вадим Валерьевич Булаев

урок через разбитую морду и заведомый проигрыш, невольно оказал услугу, подсказав начало пути. Я буду драться столько, сколько нужно и со всеми желающими, пока не проведу отбор кандидатов на роль почтальона. И клал я болт на твой карцер, как и на блок «Е».

Потому что всё пойдёт по твоим же правилам, но в моей трактовке. Запретишь драки — перейду на шашки с нардами. Ничего, приспособлюсь, подстроюсь, мимикрирую, но подходящего человека найду.

Пятнадцать полученных лет позволяют смело утверждать: буду как все — выйду одним из последних среди находящихся сегодня в блоке «А».

Не хочу так. Хочу раньше.

Интерлюдия №3

Рука мазнула по экрану коммуникатора, стирая нарисованное. Потом зависла в воздухе, отставила указательный палец, и принялась в неизвестно какой раз за этот день набрасывать схематическое изображение женского полового органа.

Получалось так себе, узнаваемо, но бесталанно. Впрочем, в художники рисовальщик и не рвался — он таким нехитрым образом всего лишь снимал стресс от свежих новостей.

Женский орган для разнообразия сменился мужским, далее последовала задница. Большая, глобусоподобная, носившая в себе абсолютно негативный подтекст, несмотря на простоту и корявость изображения.

Отставив коммуникатор подальше, человек скептически оценил самопальный шедевр, про себя удивляясь несомненному сходству задницы с его внутренними самоощущениями и недавней, внеплановой аудиенцией у главы КБР.

Оттопырив нижнюю губу, творец небрежным прикосновением создал на левой ягодице точку, символизировавшую мерзкий прыщ. А на правой написал пошлое ругательство из трёх букв. Так стало получше, образней.

Аппарат внутренней связи, прикреплённый к столешнице, мигнул зелёным. Цветом, которым секретарь в приёмной сообщал о визите подчинённых.

Быстро пришёл...

Нажатие кнопки, и коммуникатор погас, отправляясь в карман пиджака. Лицо человека из раздражённого превратилось в уверенное, руки легли на поверхность стола.

— Входите.

— Вызывали? — дверь приоткрылась, и в кабинет вошёл агент по особым поручениям Ллойс.

— Да. Присаживайся. У нас новости по Виту Самаду, он же «Маяк».

Прослуживший без малого двенадцать лет оперативник никогда не ждал хороших известий в отношении разрабатываемых. Зато к плохим был всегда готов, что очень помогало по службе.

— С ним что-то произошло?

— Мы его отдаём, — у сидящего за столом человека получилось сказать буднично, словно речь шла о сезонных скидках на стиральные капсулы в супермаркете, а не о сложной операции по приручению первого лица Нанды.

— Кому?

— Резиденту Федерации. Решение принято на самом верху, — добавил он, пресекая вопросы.

— Так просто? — Ллойс безэмоционально воспринял досадную новость, перечеркивающую работу последних недель.

— Да. Маяк уходит взносом в фонд добрых отношений. Взамен — внеплановая поставка управляющих блоков для горного оборудования. Вдобавок, наша идея о шантаже воспринята с недоверием. Её посчитали слишком смелой и даже опасной для дальнейших отношений с соседями. Любая война рано или поздно заканчивается, а элиты, с которыми придётся дружить, остаются.

Внимательно слушавший агент по особым поручениям недоумевающе изогнул бровь.

— Простите за откровенность, но это чушь. Компромат в политике, скорее, укрепляет дружбу, чем её разрушает.

— Я озвучил полученный ответ.

Воспринималось пояснение иронично, с множеством подтекстов, потому Ллойс понимающе промолчал.

— Маяка выдаём через семнадцать дней. На планету прибудет челнок с транзитного корабля, и наш мальчик, — сидящий за столом демонстративно посмотрел в потолок, — отправится покорять просторы космоса, к своим командирам. А мы останемся тут, разгребать дерьмо без лопатки.

Интуитивно чувствуя досаду начальства, Ллойс сжал следующий вопрос до минимума, чтобы не давить на больную мозоль:

— Фильм?

— Снимем, конечно! Про запас. Без живого свидетеля, которого можно показать всем сомневающимся, он потеряет процентов семьдесят эффективности, однако выбора особого нет. Пригодится. Ты же знаешь наших политиканов. Сегодня фильм не нужен, а завтра «Предоставьте хоть что-то, бездельники!». Подключи второго пленного, Артура Бауэра. Как он, кстати?

— Выздоравливает, — философски ответил агент. — Контактен.

— Приемлемо. Обязательно задействуй этого малого. Когда — сам определишься. Но не затягивай.

— Ясно. По остальным солдатам Федерации... Пришёл ответ из военной разведки. Нашлись. Сидят в закрытой тюрьме на территории армейского учебно-тренировочного центра. Фамилии и имена не известны, однако через несколько суток после подрыва маяка туда привезли группу людей, по численности сходную с количеством выживших.

Хозяину кабинета немедленно захотелось украсить задницу в коммуникаторе здоровенным поперечным шрамом. Работали, работали, и... пшик.

Похожие чувства переживал и Ллойс, держа их в себе. Выработанное спокойствие не треснуло, но изрядно продавилось. Требовался позитив:

— Доступа к ним нет, как и агентурных позиций. Я об этом в запросе особо уточнял.

— Или отказались сотрудничать, подсунув отписку, — развил вариативность комбинаций человек за столом.

Агент по особым поручениям вяло пожал плечами, как бы желая сказать: «А что я могу, при таких условиях?». Начальник его понял.

По существующему разделению полномочий КБР ориентировался больше на внутренние дела, чем на внешние. Армейская разведка — наоборот, отвечала за внешнюю сторону границы Розении, имея слабые позиции внутри страны. Это несовершенство порождало вредную бюрократию и межведомственные склоки, однако до откровенного саботажа организации не скатывались, разве что в мелочах. Слишком часто пересекались интересы, чтобы портить отношения.

Поди теперь, угадай, как сложилось на самом деле. То ли военные агента берегут, то ли действительно не могут.

— Оставь в прошлом, — посоветовал хозяин кабинета. — Данная карта больше не разыгрывается. В приоритете съёмки. Время поджимает. Начнём с интервью, как с костяка. Информационное мясо потом нарастим. О начале съёмок я договорился. Самое занятное, с умеренно-оппозиционным журналистом, обожающим неудобные вопросы. Из положительных качеств — он стопроцентный профессионал, знает меру и кое-чем обязан лично мне. Номер я тебе перешлю, дальше сам разберёшься.

— Мне забрать Маяка из четвёртой тюрьмы?

— И это тоже. Организуем перевод поближе, в столичную. Сегодня же свяжусь с Управлением по Исполнению Наказаний, пусть начинают готовиться. Или уговаривать на особое сопровождение?

— Если можно, на особое, — попросил агент. — Обычным этапом ему долго добираться. От недели до двух. С отдельно приставленным