Книга Клад замедленного действия - Андрей Трушкин

— Жаль, жаль, — приподнялся с корточек Первый и, мотнув головой своим напарникам, не проронившим ни слова, двинулся к машине.

Дед Трофимов оторвался от своих тесемочек и веточек и задумчивым взглядом проводил трех незнакомцев. Только сейчас ему в голову начали закрадываться сомнения. А не эти ли типы гоняли Гришку с Олегом по болотам?

Густава Бауэра, председателя правления одноименного банка, вывести из состояния равновесия было чрезвычайно трудно. В Швейцарии вообще все ведут размеренный образ жизни. Сам же Густав был, вероятно, типичным представителем флегматичных швейцарцев, холодную спесь и спокойствие которых может поколебать разве только финансовый ураган достаточно мощной силы. Но хотя на фондовых рынках наблюдалось относительное спокойствие, Густав чувствовал себя далеко не самым лучшим образом.

— Что значит не получается выяснить адрес? — кричал он в трубку так, что слюна мелкими точечками летела и оседала на дорогущем телефонном аппарате. — Я вам плачу настоящие деньги и требую настоящей работы. Как вы добьетесь этого — решать вам. Мое дело — заработать средства, а ваше — с толком их потратить.

Закончив свою гневную тираду, Густав так хлопнул телефонной трубкой об аппарат, что тот треснул. Да, положительно, такие испанские страсти могли вызвать в апенцельце лишь события, напрямую связанные с его кошельком. Да и поди тут не занервничай, когда ты уже открыл этот самый достаточно большой кошель и ждешь, что в него вот-вот польется золотой дождь, а тот все никак не начинается по милости этих остолопов, которых он нанял на работу. Ничего-ничего, теперь, после выволочки, они пошевелятся!

У деда Трофимова не выходил из головы странный визит незнакомой ему троицы. Вечером он лег, как обычно, после полуночи, но заснуть никак не мог. Вроде бы тихо и убаюкивающе шелестел листьями за окнами сад, мерно тренькал сверчок, уютно поскрипывал отходящий на покой дом. А сон к деду Трофимову не шел и не шел. Какое-то гнетущее чувство давило на грудь и заставляло то и дело открывать глаза.

«Тьфу ты, черт! — ругнулся про себя старик. — Надо меньше на ночь наедаться, а то заработаешь себе болезнь нервную».

Дед вертелся с правого бока на левый, кряхтел, взбивал подушку, но ничего с бессонницей поделать не мог. Вдруг он замер и, прислушавшись к чему-то, приподнялся на локте.

Со стороны улицы послышался рокот подъезжающей к дому малолитражки. Казалось бы, что в этом удивительного, но почему-то в окнах не сверкнули фары машины, а ведь они обязательно должны были пройтись по противоположной от окон стене. В ином случае водитель был бы камикадзе, поскольку на лужке в весны сохранилась пара глубоких колдобин и стоял, накренившись, старый телеграфный столб, который дед Трофимов все никак не мог спилить: не доходили за делами руки. Вскоре звук мотора растворился в тиши летней ночи, кто-то осторожно открыл дверцы машины и оставил их незакрытыми. Все это показалось деду Трофимову очень странным, и он, отбросив в сторону плед, нашарил на полу тапки, проковылял к окну и отогнул в сторону занавеску. Так и есть! Не зря чутье не давало ему заснуть!

К дому, пригнувшись и скользя из тени в тень, будто летучие мыши, которые боятся даже лунного света, двигались три фигуры. Не надо было быть сыщиком, чтобы узнать тех самых типов, которые во что бы то ни стало хотели выяснить адрес внука. Не теряя времени, дед Трофимов мягко отступил в глубь комнаты и отворил резко скрипнувшие дверки шкафа.

— Ты чего? — спросила его жена. — Чего не спишь-то?

Дед глянул в темноту и посоветовал.

— Ты только не пугайся, тихонечко так спускайся на пол и залезай под кровать. Неровен час стрельба начнется.

— Ты что, старый, совсем сдурел? — приподнялась на своем ложе старуха. — Какая стрельба?

— Со свистом, — неопределенно пояснил дед, проглотив зловещее слово «пуль».

Он вытянул за дуло старую охотничью двустволку, которая хранилась в этом месте с незапамятных времен, и нашарил в темноте патронташ. Тихонько затрещав, отошел в сторону замок затвора. Поднатужившись, дед переломил ружье пополам, так что в лунном блеске сверкнули две круглые дырки дульной части. Торопясь и обламывая ногти, дед Трофимов вытащил из патронташа два забитых сверху пыжами патрона, вогнал их в ствол, сложил ружье и замкнул замок. Теперь осталось только взвести тугие курки — и оружие будет готово к бою.

Троица тем временем подобралась к окнам достаточно близко. Один из незваных гостей прокрался к двери и осторожно попытался ее открыть.

— Тут, милый, и с топором за час не справишься! — достаточно громко сказал дед, направив ружье в сторону грабителей. — Дубовая дверь, отцом еще моим деланная.

Фигуры заметно вздрогнули и, увидев, что прятаться бесполезно, выпрямились.

— Вот что, дед, — полез в карман Первый. — Или ты нам сейчас скажешь, где живет твой внук, или…

— Что или? — подначил его старик.

— Мы тут как были, так и сплыли — вот вам и все «или». Или дом твой сгорит, — пригрозил Первый. — Или ты невзначай пулю получишь.

Тут дед Трофимов понял, что Первый вовсе не шутит, а в руках у него самый настоящий пистолет. Конечно, ночью и с двух метров не разберешь, игрушечный пистолет или настоящий, но деду Трофимову почему-то с трудом верилось, что эти немногословные люди будут баловаться муляжами.

— Ладно, чего там, — нетерпеливо цыкнул зубом Первый. — Давай, ребята, ломись в окно, только постарайтесь сильно не шуметь.

— Но-но-но! — прикрикнул на пару, ринувшуюся было ломать раму, дед Трофимов. — Только попробуйте! Щас из ружья жигану — мало не покажется. Дробь на медведя заложена.

— Давай, давай, — не поверил Первый в угрозы деда и нетерпеливо махнул пистолетом в сторону окна, призывая исполнителей к действию.

Они подобрали во дворе колоду и с размаху саданули ею в окно так, что рама вместе с осколками стекла влетел в комнату. Не успела ойкнуть в соседней комнате старуха, как дед, прицелившись, саданул из левого ствола в плечо молодчика, который кинулся на штурм дома. Тот как-то странно, по-детски, пискнул и тут же исчез из темного провала окна.

Первый, не ожидавший такого поворота, скорей с испуга, чем как следует подумав, тоже выстрелил. Но дед Трофимов, который еще помнил по военной службе одно из правил боя: «выстрелил — перекатился в сторону», у окна уже не стоял, а переползал вдоль стены ко второму, пока еще целому окну.

— Добром прошу, — снова заговорил он, взяв на мушку Первого, — идите вы восвояси.

Ответом ему были отборная брань и звон стекла, разбитого очередными пулями.

— Вперед! Вперед! — подталкивал своих напарников Первый. — У него один патрон остался или вообще ни одного, если одностволка!

— Двустволка, двустволочка у меня, — ласково передразнил его оставшийся невредимым дед. — Только на этот раз не в плечо метить буду, а в голову! Ну-ка, идите сюда, соколы мои ясные!