Книга Русский брат. Земляк - Андрей Воронин

— А что в этом странного — не вижу. Неужели я первый?

— Нет, конечно.

— Друг у меня был — капитан внутренних войск. Из нашего московского СОБРа. Подорвался на мине. В память о нем.

— Понятно. Вот, держите, — секретарша протянула бумажку с названием банка и номером счета.

— Благодарствую. А Самохина вашего когда вернее застать?

— Попробуйте с самого утра. Но гарантии дать не могу, лучше всего звонить. Если не секрет, какую примерно сумму вы собираетесь переводить?

— Тысяч пять долларов.

— Понимаете в чем дело, — она колебалась: начинать разговор или нет. — У нас сейчас такой кавардак. Неизвестно, что будет завтра. То ли все останется по-прежнему, то ли начнется полная смена декораций. Может быть фонд разделится пополам, может просто развалится.

— И тут склоки?

— Еще какие.

— Е-мое, это называется боевые соратники. Договориться по-братски не могут, — персонаж Левченко вполне мог так грубовато выразиться.

— Тут братством и не пахнет, — секретарша поднялась с кресла на колесиках. — Извините, мне уже пора.

— Давайте подвезу? Заодно познакомимся.

Левченко не ошибся в своих предположениях: фигура секретарши соответствовала самым высоким стандартам.

— Марина.

В отличие от других известных Левченко секретарш она держалась удивительно просто и дружелюбно.

— Меня Максим. Теперь припоминаю — краем уха я слышал, что у вас скоро перевыборы. То ли председателя, то ли правления.

— Вот-вот. Не знаю: наверно я не должна об этом говорить, но ваши деньги могут провалиться в черную дыру. Я бы советовала подождать пока все утрясется.

— Куда вам? — спросил Левченко, когда роскошный автомобиль стал выкатываться со стоянки.

— Сиреневый бульвар, тридцать четыре. Если Самохина переизберут, мне тоже придется подать заявление.

— А это реально?

— Очень даже. Последнее время под него копают не покладая рук. Вы, наверно, редко читаете газеты.

— Их сейчас слишком много развелось.

— Понавесили на него всех собак. Якобы всю войну он просидел безвылазно в Ханкале, охраняя аэропорт.

— Я сам проторчал там месяц. Далеко не курорт — каждую ночь начинался концерт.

— Якобы, через фонд прокручивают денежки сомнительные фирмы.

— Там, где есть налоговые льготы, это неизбежно, — махнул рукой матерый бизнесмен в костюме горчичного цвета. — Пусть проверят любую благотворительную организацию. Другое дело — надо иметь чувство меры.

«Сааб» домчал их быстро, несмотря на бесчисленные остановки на перекрестках.

— Завезти во двор или на вас тоже собирают компромат?

Марина рассмеялась:

— В наше время этого слишком мало. Я не брала обязательств пользоваться только общественным транспортом.

— А если напроситься к вам в гости. Хотелось бы прояснить для себя ситуацию. Возможно, я чем-то смогу помочь вашему шефу. Будет жаль, если вы потеряете работу.

— Только предупреждаю — у нас сломался лифт. Как вам перспектива забраться своим ходом на двенадцатый этаж?

— Я просто обязан вас сопровождать — мало ли что случится по дороге.

Отпустив машину с водителем, Левченко последовал за Мариной.

— Вы в отличной форме, — удивилась она, отпирая дверь. — Даже не запыхались.

— Жизнь заставляет — не дает расслабиться.

Левченко пользовался стабильным успехом у женщин, прежде всего потому, что никогда не относился к ним потребительски. Никогда ни на чем не настаивал, не тянул в постель. Не пытался использовать, не забывал резко и бесповоротно. Был надежен и предсказуем, в служебные дела не посвящал, зато не мельтешил, не врал по мелочам.

Обычно женщины с ним не капризничали, понимая, что он и так жалеет их, как мятущихся бабочек-душ на суровом ветру. Хотя у его нежности были четкие границы. Каждая чувствовала — сегодня Левченко хорошо с ней, но в его жизни остается много вещей, существенно более важных.

— У вас найдется молотый кофе и минералка?

— Сейчас поглядим.

— Глядите получше. Тогда я угощу вас кофе по своему рецепту.

— Приятно, когда гость тебя угощает.

— Все дело в воде. Если пользоваться той, что течет из крана, самые лучшие сорта вас не спасут.

— Но ведь она соленая, — удивлялась Марина, наблюдая как Левченко помешивает минеральную воду в бокале. Пузырьки газа поднимались кверху и лопались на поверхности.

— Об этом поговорим после первого глотка.

— Я молчу.

Напиток показался Марине чудесным:

— В самом деле: небо и земля.

— Вы тут одна обитаете?

— С дочерью. Летом отправляю ее к родителям. У них там река, лес, ягод ешь — не хочу.

Ему хотелось дотронуться до ее прохладной шелковистой кожи там, где проступал на шее голубой след артерии. Поневоле вспомнился труп Лины — как раз в этом месте острие проткнуло шею.

— А кто такой Постников? — труп с рыжими волосами как будто лежал между ними, и Максим решил пока вернуться к делу.

— Человек, которого прочат в новые председатели. Бывший спецназовец, после штурма Грозного ему ампутировали ногу. В финансовых делах полный профан — его будут использовать как ширму. Послушайте, Максим, я вас вижу в первый раз, а уже столько всего нарассказала — у вас, наверно, гипнотические способности.

Он дотронулся загрубелыми кончиками пальцев до ее шеи. Таким же шелковистым, нежным, как речная вода оказалось все ее тело. Максим словно погружался в него, тонул. Тонкие пальцы как водоросли оплетали его шею, не давали вынырнуть на поверхность.

— О нашем разговоре никто в фонде не должен знать.

Они лежали рядом под простыней, касаясь ступнями, бедрами, плечами. Постепенно прорастая друг в друга, они становились одним существом. В такие минуты Левченко приучил себя раздваиваться. Одна половина его существа плыла в потоке ощущений. Другая оставалась в стороне, на берегу, терпеливо ожидая, пока круг путешествия под простыней исчерпается и замкнется.

— Я сразу тебе не поверила. Никто не являлся в фонд, тем более не назначив заранее встречу. По крайней мере, никто из тех, кто переводил нам деньги — Самохин сам месяцами обивал пороги… Хочешь, чтобы я за кем-то следила?

— Ни в коем случае. Дело серьезней, чем ты думаешь. Держись в стороне.

«Если начинаешь вербовать женщин, с которыми спишь, можно списывать себя со счетов», — подумал Левченко.

— Почему? Считаешь, что женщинам нельзя доверять? — Марина словно слышала его слова.