Книга Три короны для Мертвой Киирис - Айя Субботина

— Поможешь мне, рас’маа’ра?

Киирис подошла к нему, стараясь держать дистанцию и все еще не до конца понимая, чего от нее желает император.

— Ближе, Киирис.

Она сделала еще шаг, несмело потянулась к завязкам на его сорочке. Пальцы предательски дрожали, выдавая волнение, а император не делал ровным счетом ничего, чтобы облегчить задачу. Кое-как справившись с завязками, Киирис потянула сорочку вверх. Дэйн поднял руки, его тело легко выскользнуло из плена дорогой ткани.

— Брось на пол, — приказал он, когда мейрититна стала осматриваться в поисках места, куда бы сложить его одежду. — Ты дрожишь. В чем дело? Разве в прошлый раз тебе не понравилось то, что я делал? Я не великий знаток женщин, Киирис, но не настолько слеп, чтобы не увидеть желание в их глазах.

— В прошлый раз, мой император… то была не я, а лишь часть скованных со мной душ.

— И это я тоже понял. Поэтому и спросил, сколько же их в тебе.

— Трое, мой император.

— Стало быть, той, бестелесной и скованной, я нравился больше, чем тебе живой из плоти и крови.

— Я пока не знаю, готова ли…

— Но разве рас’маа’ра не должна быть готова по первому требованию своего господина? Я ей-богу пытаюсь понять, как устроена твоя сложная душевная организация, Киирис, но чем глубже заглядываю, тем больше чувствую себя безмозглым мальчишкой, которому подарили бесполезную игрушку.

Так вот она кто — игрушка.

Киирис положила ладони на завязки его штанов, но окончательно растерялась, обескураженная не сколько его словами, сколько своей на них реакцией. Да, безусловно она всего лишь игрушка: баснословно дорогая, экзотическая, да еще и Скованная в одно целое с тремя такими же, как и она, иномирянками. Ее готовили быть игрушкой, учили, как ублажать мужчину, скрашивать его досуг светскими беседами или, если он пожелает, бессмысленной болтовней, учили владению тремя музыкальными инструментами и игре в «камни и кости». Потому что та женщина, которую господин назовет своей женой, будет рожать ему наследников и наследниц, будет с ним на пирах и торжественных церемониях, будет управлять его домом и следить за тем, чтобы в замке всегда был уют и достаток. Жена, а не какая-то игрушка, будет истинной хозяйкой его сердца, даже если он будет ложиться с ней лишь чтобы зачать потомство.

— Если мой император пожелает, я буду такой, как ему хочется, — проглотив горечь, покорно ответила она.

— Но до тех пор, пока у меня нет ключа… — Он сделал многозначительную паузу, предлагая мейритине продолжить.

— До тех пор, пока кто-то не отопрет таэрн, я не могу принадлежать ему всем телом и душой.

— Но на тебе не было ошейника и, если зрение меня не подводит, его нет до сих пор.

— Таэрн — это всего лишь выкованная в таургии вещица, мой император. Им нас Сковали, но чтобы завладеть мной, необходим ключ. Сам по себе таэрн всего лишь красивая вещица из стали и золота, и теургические путы невозможно снять просто разбив замок.

Дэйн положил свои руки поверх ее ладоней и, уже более мягко, произнес:

— Ты же не рабыня, Киирис, хватит смотреть в пол, иначе я буду думать, что омерзителен тебе.

— Нет! О нет! Конечно нет…

Последние слова замерли на губах до того, как она поняла, что в самом деле не испытывает отвращения к этому человеку. Но ведь боится его и чувствует, что лучше бы станцевала босая на раскаленных углях, чем стояла так близко. Она медленно скользнула взглядом по его телу: великолепный плоский живот, с очерченными мышцами, широкая развитая грудь, руки, увитые выпуклыми мускулами, как будто он день и ночь напролет занимается тяжелым физическим трудом. Взгляд Киирис коснулся его лица: безупречно мужественное, хоть и бледное. Наследнику луны положено быть светлокожим, ведь его отец был из шигеру[15].Красив ли Дэйн? Безусловно. А его внешняя красота и великолепное сложение, приправленные тяжелым характером и привычкой всем командовать и все держать под контролем, делают императора Нэтрезской империи почти идеальным мужчиной. Или… идеальным без всяких «почти»?

— Могу ли я… — С молчаливого согласия мужчины, мейритина скользнула ладонью вверх по его животу, замерла, едва касаясь пальцами рваного шрама с правой стороны ребер. — Откуда он?

— Оттуда же, откуда и прочие мои шрамы — с поля боя.

— Разве император не должен беречь свою жизнь?

— Император должен вдохновлять воинов собственным примером, а не трусливо прятаться за их спинами.

Да, пожалуй, он идеальный.

— Только что ты боялась меня и дрожала, будто перед заплечных дел мастером[16], а сейчас в тебе снова что-то переменилось. — Он сел на кровать, потянул мейритину на себя.

Киирис негромко охнула, когда император усадил ее на себя, положил ладони на ягодицы, поглаживая одновременно и ласково, и требовательно.

— Мне нравилась смелость той, другой, но куда больше мне нравится твоя собственная робость и загадочность. И меня сильнее самого крепкого ююнского вина пьянит тот факт, что я могу запросто овладеть твоим телом, но ты все равно останешься недоступной. Меня не возбуждают женщины, что корчат из себя недотрог, потому что у каждой из них такой список любовников, что трахаться с ними все равно, что совать член в помойную яму. Но ты выглядишь такой искренней в попытках держать меня на расстоянии.

Он крепче обхватил ее за задницу одной рукой, а другой скомкал ее одежду на спине, потянул, вынуждая Киирис отклониться. Сейчас она целиком зависела от его рук: уберет одну — и она свалится прямо к ногам императора. Но, похоже, Дэйн не собирался подвергнуть свою новую игрушку такому унижению, напротив — наслаждался видом ее целиком подчиненного тела.

— Где твой ошейник, Киирис?

Он склонился над ней, осторожно, губами, прихватил один из торчащих под тканью сосков. Почти простая ласка, она тысячу раз проделывала нечто подобное со своими сестрами в Кераке, но тогда в этом не было ничего приятного, лишь механическое разучивание очередного урока любовной игры. Сейчас же в ее теле будто появилась пружина, о существовании которой Киирис раньше не догадывалась. И когда Дэйн смочил ткань языком, отодвинулся и легонько подул, эта пружина круто сжалась. Еще одна такая же ласка — и она сорвется, и тогда неизвестно, что может произойти.

— Киирис, — растягивая ее им по слогам, позвал император, — я жду ответ.

Он что, всерьез думает, что женщина в состоянии говорить, когда его взгляд томительно поглаживает ее возбужденные соски?

— Те люди, мой император. — Мейритина охнула, когда Дэйнприкусил второй сосок, а потом мягко поцеловал сквозь ткань.

— Я весь обратился в слух, рас’маа’ра.