Книга Как Гитлер украл розового кролика - Джудит Керр

Анна быстро купила цветные мелки. Потом они с Элизабет стояли у магазина на холодном ветру. Здесь их пути обычно расходились. Но сейчас Элизабет медлила. Она давно хотела кое о чем спросить Анну, и вот теперь, казалось, наступил подходящий момент. Элизабет решилась:

— Анна, а это как — когда твой отец знаменитый? Здорово?

— Не очень, когда встречаешься с фрейлейн Ламбек или с кем-нибудь, как она, — ответила Анна. Погрузившись в свои мысли, она рассеянно свернула в сторону своего дома. Элизабет, тоже о чем-то раздумывая, продолжала идти рядом.

— А если без фрейлейн Ламбек?

— Тогда, конечно, здорово. Папа ведь дома работает. Мы с ним много общаемся. А еще иногда нам бесплатно дают билеты в театр. Однажды у нас даже брали интервью для газеты, спрашивали, что мы любим читать. Мой брат сказал, что любит Зейна Грея[1]. И на следующий день ему подарили целый набор его книг.

— Вот бы мой папа был знаменитый! — сказала Элизабет. — Но он на почте работает. Там нет ничего такого, из-за чего бы люди делались знаменитыми.

— Может быть, ты сама станешь знаменитой. А тот, у кого знаменитый папа, почти никогда не становится знаменитым.

— Не становится? Почему?

Анна вздохнула.

— Не знаю. Вряд ли в одной семье может быть двое знаменитых людей. Из-за этого мне иногда грустно.

Они остановились у белой калитки дома, где жила Анна. Элизабет пыталась лихорадочно сообразить, что бы такое могло сделать ее знаменитой. Но тут в окно их увидела Хеймпи и открыла дверь.

— Мамочки! Опаздываю к обеду! — воскликнула Элизабет и бросилась прочь по улице.

— Ты — и эта Элизабет! — проворчала Хеймпи, когда Анна вошла в дом. — Ты бы еще с обезьяной на дереве что-нибудь обсуждала!

На самом деле Хеймпи звали фрейлейн Хеймпел. Она нянчила Анну и ее брата Макса, когда те были маленькими. А когда они подросли, Хеймпи занялась домашним хозяйством. Но стоило Анне и Максу после школы появиться на пороге дома, как Хеймпи тут же начинала вокруг них суетиться. «Надо ж, как ты упакована! Да еще и перевязана, — приговаривала она, разматывая шарф Анны и стягивая с нее верхнюю одежду. — Давай-ка освободим тебя».

В гостиной играли на пианино. Значит, мама была дома.

— Ноги сухие? Не промочила? — спросила Хеймпи. — Тогда быстро иди мыть руки. Обед почти готов.

Анна поднялась вверх по лестнице, крытой толстым ковром. Через залитое солнцем окно были видны последние пятна снега в саду. Из кухни доносился запах жареного цыпленка. Как же здорово прийти из школы домой!

В ванной кто-то возился. Анна открыла дверь и столкнулась лицом к лицу с братом Максом. Макс спрятал руки за спину и покраснел до корней своих светлых волос.

— Что такое? — спросила Анна и поймала взгляд Гюнтера, друга Макса. Гюнтер тоже смутился.

— А, это ты… — Макс с облегчением перевел дух.

А Гюнтер засмеялся:

— Мы думали, кто-то взрослый.

— Что это у вас? — полюбопытствовала Анна.

— Значок… Сегодня в школе была страшная драка — нацисты против социалистов.

— Кто такие нацисты и социалисты?

— В твоем возрасте можно было бы уже знать, — сказал двенадцатилетний Макс. — Нацисты будут голосовать за Гитлера. А мы социалисты. Мы против него.

— Вы же вообще не будете голосовать, — возразила Анна. — Вы еще слишком маленькие!

— Ну, наши отцы будут, — насупился Макс. — Это одно и то же.

— Все равно мы им врезали, — заметил Гюнтер. — Ты бы видела, как они удирали. Мы с Максом поймали одного и отобрали значок. Только… Даже не знаю, что скажет мать, когда это увидит, — Гюнтер печально взглянул на свои разодранные брюки. Отец Гюнтера потерял работу, и на новую одежду в их семье денег не было.

— Ничего, Хеймпи починит, — сказала Анна. — Можно я посмотрю значок?

Небольшой значок был покрыт красной эмалью, и на нем был нарисован черный крючковатый крест.

— Такой есть у всех нацистов, — заметил Гюнтер. — Называется «свастика».

— А что вы с ним будете делать?

Макс и Гюнтер переглянулись.

— Хочешь взять себе? — спросил Макс.

Гюнтер помотал головой:

— Не хочу ничего, что хоть как-то связано с нацистами. Моя мама и так боится, как бы мне не проломили голову.

Макс кивнул.

— Они дерутся нечестно. Палками, камнями, всем, что под руку попадется, — он посмотрел на значок с возрастающей неприязнью и повернул его изображением вниз. — Мне он тоже не нужен.

— Спусти его сам знаешь куда! — сказал Гюнтер.

Так они и сделали. Когда они первый раз спустили воду в унитазе, значок не смылся. Пришлось опять дергать за цепочку. Только после этого он наконец исчез — и все облегченно вздохнули. Тут раздался звук гонга, извещавшего о начале обеда.

Пока они спускались вниз, пианино еще звучало. Но когда Хеймпи стала раскладывать еду по тарелкам, дверь распахнулась, и в столовую вошла мама:

— Привет! Привет, Гюнтер! Как дела в школе?

Все разом заговорили, и комната наполнилась шумом и смехом. Мама знала по имени всех учителей и помнила обо всем, что происходило в школе. Поэтому, когда Макс и Гюнтер рассказали, как сегодня разозлился на них географ, она заметила: «Ничего удивительного после того, как вы его разыграли на прошлой неделе!» А когда Анна сообщила, что ее сочинение читали вслух всему классу, мама сказала: «Это замечательно. Фрейлейн Шмидт не станет читать что-нибудь такое, что недостойно внимания, так ведь?»

Слушала мама всегда с полным вниманием. А когда что-нибудь говорила, вкладывала всю душу в свои слова. По сравнению с другими людьми она все делала с удвоенной энергией. А ее голубые глаза казались Анне самыми голубыми на свете.

Перешли к сладкому (на сладкое был яблочный штрудель). И тут вошла горничная Берта и спросила, не может ли мама побеспокоить папу. Его просят к телефону.

— Нашли время звонить! — воскликнула мама и так резко вскочила со стула, что тот чуть не опрокинулся, но Хеймпи успела его придержать. — И не вздумайте съесть мой штрудель!

Мама выбежала из столовой.

Все притихли. Анна слышала мамины торопливые шаги — как она спешит к телефону. А чуть позже — снова шаги, еще более торопливые: мама поднималась по лестнице в папину комнату. Потом стало тихо.

— Как папа себя чувствует? — спросила Анна.

— Ему чуть полегче, — ответила Хеймпи. — Температура немного снизилась.

Анна с удовольствием доедала штрудель. Макс и Гюнтер получили уже по третьей добавке. А мама все не возвращалась. Это было немного странно: ведь она так любит штрудель!