Книга Женщина на одно утро. Волшебная гора - Алиса Клевер

– Еще чего! – возмутилась я. – Если я и выйду замуж за богатого француза, то только для того, чтобы больше никогда ничего не делать. Разве что красить ногти и периодически менять форму губ. Иначе зачем мне брать в мужья пластического хирурга.

– Значит, ты – типичный голд-диггер? – рассмеялся Андре. – А я-то надеялся… Ладно, что ж поделать. Но губы мне твои нравятся такими, какие они есть. И все в тебе мне нравится, и никогда, ни за какие деньги и ни за какие блага я не соглашусь изменить тебя ни на миллиметр. Только если… вот, я принес еще пару меренг, хотя их я брал больше для себя. Твои губы будут сладкими, а дыхание – как веточка ванили.

– Ты собираешься меня съесть? – покачала головой я. – Тогда тебе стоило бы захватить кетчуп.

– Иногда ты такое скажешь, что мне хочется наподдать тебе по… неважно.

– Наподдать мне по «неважно»? Хотела бы я на это посмотреть, – фыркнула я, а затем скинула одеяло и перевернулась на живот, предоставив Андре любоваться упомянутой частью тела. Я потянулась и достала из пакета завернутый в плотную бумагу бутерброд. Он действительно был еще теплым и очень нежным. Я поняла вдруг, что успела чудовищно проголодаться за этот бесконечный день, который никак не хотел кончаться. Через несколько мгновений я почувствовала, как теплая мужская ладонь прикасается к моей спине. Я изогнулась, постаравшись сосредоточиться на бутерброде, но это стало куда сложнее. Андре нежно провел пальцем по позвоночнику – медленно, прикасаясь к каждому позвонку, замедляясь по мере продвижения вниз, к «кошачьему месту». Я сжала ноги и невольно напряглась, изо всех сил стараясь не повернуться, не дернуться, выдержать «пытку».

– Что же ты не ешь, моя птичка? – спросил Андре шаловливым тоном. – Тебе не холодно?

– Ужасно холодно, – кивнула я, переворачиваясь к Андре. Я не выдержала, конечно. Бутерброд остался лежать на бумажке, на тумбочке. Андре достал из пакета белую, похожую на вспененный мел меренгу, отломил кусочек и поднес к моим губам.

– Попробуй, тебе понравится, – прошелестел он, и я послушно открыла рот. Воздушная сладость моментально растворилась на языке, но еще раньше, чем это произошло, Андре накрыл меня своим телом, завладел моими губами, желая попробовать на вкус. Он провел своим языком по моему и промурлыкал что-то удовлетворенно.

– Значит, любишь сладкое? – улыбнулась я, и он поцеловал мою улыбку. – Андре, у тебя одежда до сих пор сырая. Ты не боишься простудиться?

– Намекаешь, что мне неплохо бы раздеться? Если хочешь увидеть меня голым, так и скажи, Даша. Зачем же маскировать это под заботу о моем здоровье?

– А что я не могу волноваться взаправду? Тоже мне, теоретик. Да я – само милосердие.

– Значит, ты не хочешь меня? – удивился он и привстал, облокотившись на кровать. – Скажи это, глядя на меня своими прекрасными глазами.

– Заметь, честными глазами!

– О, да, честность – залог успеха, не так ли, Даша? Значит, ты не хочешь меня? – спросил он, склонив голову набок. – Я ранен в самое сердце.

– Значит, в сердце? И где же в таком случае оно у тебя находится? – рассмеялась я, протянув руку к темным волосам Андре. Они были тоже чуть влажными, видимо, на улице снова начался дождь. Его темные, медовые глаза блестели, он не сводил с меня взгляда – мой красивый, непредсказуемый любовник, чье мужественное лицо так пленяло меня. Я всматривалась в него, пытаясь запечатлеть образ: правильные строгие черты, красивая линия губ, притягательное ощущение силы и власти. Сколько нежности в еле заметных движениях губ, сколько опасности в напряжении скул. Я уже чувствовала желание, оно появлялось всегда, если я оставалась рядом с Андре дольше, чем на минуту. Это как химическая реакция, возникающая между нашими телами, помещенными в один сосуд. Он знал это, прекрасно знал, что мое тело в любой момент готово предать меня ради манящих своей неизвестностью смутных, невысказанных обещаний.

– Мое сердце… тут, – Андре взял мою ладонь и просунул ее под влажную рубашку, приложив к своей груди. Его тело было горячим, я чувствовала стук сердца. Андре склонился ко мне, но в это самое мгновение сильный удар ветра распахнул неплотно прикрытую дверь террасы, и в комнату ворвался холод. Я дернулась всем телом, невольно испугавшись резкого звука, и повернулась на шум. Я всматривалась в темноту, боясь, безо всяких на то причин, что оттуда войдет та самая женщина с площади – может, с ножом в руках. Совершенно иррациональный страх был тем не менее совершенно реальным, осязаемым – я раскрыла рот, но не смогла закричать.

– Господи, да что с тобой? Ты словно привидение увидела! Что случилось? Там никого нет. – И Андре поднялся, направившись прямиком к двери на террасу.

– Нет! Не ходи! – вскрикнула я, но он не послушал меня, вышел наружу, а через секунду вернулся.

– Видишь, никого нет. – Он плотно закрыл дверь, вывернув ручку до конца. – Сережу своего увидела? – Губы Андре были плотно сжаты, он смотрел на меня недовольно и раздосадованно. Вдобавок ко всему, что произошло сегодня, не хватало еще, чтобы я начала терять рассудок.

– Нет, – покачала я головой. – Никого не увидела. Это просто ветер. Мне не нравится здесь, я же говорила тебе. Может быть, это из-за того, что дом слишком старый. Я никогда еще не занималась любовью в старинном замке.

– Поверь, в этом доме нет ничего от замка, моя дорогая, – вздохнул Андре. – Я понимаю, ты видела в жизни мало замков. Я покажу тебе потом… Ладно, собирайся, Даша. Я вызову такси.

– Серьезно? – спросила я, удивляясь неожиданной сговорчивости. Андре кивнул, обнял меня, как ребенка, и прижал к себе.

– Ты уже и меня заставила верить в привидения. Я хочу домой.

* * *

Возможно, дело было в погоде – она испортилась быстро, хотя до этого дня довольно долго радовала солнечными деньками. Мне иногда казалось, что я нахожусь в Париже целую вечность и что тут никогда не бывает другой погоды, кроме ослепительно яркой, переливающейся зеленым на голубом жары. Ветер усилился, он чуть не вырвал пакет из моих рук, когда я садилась в такси. Консьерж посмотрел на нас, как на сумасшедших, когда мы, не оставшись в номере даже на ночь, вдруг заявили, что съезжаем. Не исключено, что он принял нас за преступников или каких-нибудь темных личностей и побежал проверять свой люкс на предмет следов от наркотиков или чего-то вроде этого. А иначе для чего нам еще мог понадобиться дорогущий номер на такой короткий срок?

– Ты как? – спросил Андре, помогая мне сесть на заднее сиденье машины. – Не нравишься ты мне, Даша.

– Ты называешь меня по имени только когда зол, – сказала я. – Злишься на меня за то, что я попросила тебя уехать?

– Я не злюсь на тебя, – покачал головой он, снова прижимая меня к себе. Будто пытаясь защитить от чего-то. – Меня не покидает странное чувство, что ты что-то скрываешь от меня. Оно уже стало частью меня, потому что никогда невозможно знать наверняка, когда ты говоришь правду, а когда нет. Я ни в чем не могу быть уверен, и это меня злит. Это как предчувствие, которое невозможно ни объяснить, ни стряхнуть.