Книга Конец света - Наталья Евдокимова

Отступление 1

Текст доклада Ностика для клуба любителей синего

(мой самый короткий доклад)

Синий. О, синий. Синий цвет – как синее небо. Синева воды. Я люблю синий цвет. Я люблю синий цвет! Люблю синий цвет!!! Меня не обманешь блеклостью желтого, не обрадуешь сиянием красного, теплые цвета холодны. Синий – вот мое тепло. В синем я узнаю себя. В синем я узнаю других. Синие глаза смотрят честно и прямо. Яркий синий, насыщенный синий, официальный синий. Я бы мог говорить вечно, но синяя пучина поглощает меня, и я, сраженный, замолкаю.

(Аплодисменты.)

Школа сегодня выглядела, словно красный парус. В красный ночью выкрашены быстросохнущей краской стены. Красные шторы задувает в форточки, и они приветственно машут нам. Не знаю, почему за посещение школы не дают ни одного кю. Давали хотя бы полкю – и мы бы ходили как миленькие. А так приходится сидеть на уроках, зная, что в это время ты можешь искать, где бы заработать.

Некоторые ученики не шли, а летели к школе. Не думайте, что они такие энтузиасты и я выражаюсь образно. Они не энтузиасты, а выпендрежники. Тратят кю на полеты, чтобы все видели, какие они крутые. Чтобы казалось, будто у них кю куры не клюют. А на самом деле все баллы расходуют на этот полет – от угла школы до крыльца. Ну, может, не от угла… Может, чуть подальше…

– Привет, Ностик!!! – кричит мне как ненормальный мальчишка и приземляется.

– Привет, Фет!!! – так же безумно кричу я.

Да, мой друг – из выпендрежников. Но я очень надеюсь его перевоспитать. Уже много лет надеюсь. Я вообще стараюсь не терять надежды, когда дело касается людей. А вот почему мы орем друг на друга – понять не могу. Мы разговариваем так, будто нас разделяют километры. Даже шепот у нас настолько громогласен, что сбивает с ног первоклассников и девчонок разных возрастов. Кстати, о девчонках. Среди них больше показушниц, чем среди мальчишек. Только они не летают – они, понимаете ли, плывут. Ну, знаете, голову чуть набок, на голове кокошник красный… то есть бант… руки в стороны развели, и в такой полудреме в пяти сантиметрах над землей проплывают. На этом и хватит о девчонках. Что о них говорить, с ними и так всё ясно.

– Сколько у тебя сегодня?! – крикнул Фет, хлопая меня по плечу. Вообще, мы так громко кричим друг на друга, что я лучше буду передавать вам, будто мы просто говорим. А то столько крика будет… Главное – знайте, что на улицах все оборачиваются, когда мы идем, а в общественном транспорте люди выходят на ближайших остановках. Ну и девчонок мы с ног сбиваем одним только голосом, вы уж это запомните.

– Полтора, – говорю.

– Что-то негусто!

– А ты всё жалеешь, что полетами в минус нельзя уйти? – спросил я, и Фет сразу сник.

Он каждое утро на нуле – долетает за последние кю. Что с них всех взять – дети! То ли дело тратить кю на кошмары, чтение мыслей и силу ума.

На уроке я почти не слушал, что там рассказывала учительница. Как всегда, сначала она объясняла нам, как здорово может пригодиться в жизни то, что мы сегодня будем проходить. Я обвел глазами класс. Кто-то сидел с ополоумевшим взглядом, жадно ловя каждое учительское слово. Это те, кто тратит кю на внимательность и усердие. Кто-то делал записи в тетрадь. Это те, что подсчитывают, сколько кю у них осталось. Кто-то рисовал в тетради. Это те, кто мечтает, как бы заработать побольше кю. Кто-то боролся с зевотой и старался слушать учительницу. Это читеры.

– Ност, смотри! – зашептал с последней парты Фет.

Я повернулся к нему: тот на мгновение задрал красную рубаху – из-под нее виднелась полоска синих трусов. Фет гордо запрокинул голову и показал язык. Я хмыкнул и отвернулся.

– …И весь этот материал мы должны успеть пройти до конца света! – донесся до меня голос учительницы.

Вечно нас пугают этим концом света. И зря – он, похоже, еще не очень скоро.

– Так что открываем тетради и записываем, – сказала учительница, решив, что здорово нас убедила.

Из школы мы выбежали праздничной и шумящей алой толпой. Экономные девчонки грациозно плыли.

– Ностик, слушай, Ностик, – тараторил Фет. – Слышал я, есть тут одно местечко, можно заработать сто кю минут за десять.

– Вранье, – сказал я.

– Говорят, верный способ! – возмутился Фет.

Я перекинул на другое плечо свой красный рюкзак.

– Ну и кто получил сотню? Хоть одного знаешь? – тяжело вздохнув, спросил я.

– Один парень… – неуверенно сказал Фет.

– Получил сотню?

– Ну не совсем… его друг…

– Его друг говорил, что другой его друг получил эту сотню и еще пойдет.

– Ну да, – кивнул Фет. – Говорил, что пойдет.

Тут меня что-то смех разобрал. Я смеялся и смеялся, я хохотал до коликов, так расхохотался, что Фет умудрился обидеться.

– Дурень! – сказал он. – Я же о тебе забочусь! Мне они, что ли, нужны, эти сто кю! Я же знаю, что ты копишь!

– Ничего я не коплю, – надулся я.

– Ладно, будем считать, что не копишь.

– Будем считать, – пробубнил я и зашагал быстрее.

– Ты куда? – догнал меня Фет.

– В прыгалку, – хмуро сказал я.

– В прыгалку так в прыгалку, – обрадовался Фет.

Мы шагали по улицам, нас пригревало летнее солнце, чирикали какие-то птицы.

– Ты зря синие трусы надел, – заметил я.

– Почему это?

– За нижнюю одежду другого цвета уже неделю как полкю в день снимают.

– Да? Я-то думал, куда они деваются! – испугался Фет. – Что же раньше не сказал?

– Я с такими вещами не экспериментирую, – улыбнулся я.

Прыгалка

Тысяча чертей, две тысячи чертей, три тысячи чертей на хвостиках.

Я читер, я почти не использую кю, я дошла до конца леса.

Я долетела до края Вселенной. И спустилась на дно океана. И выкачала весь воздух из земли, и тогда настал конец света.

Прыгалка – удивительное место. Она считается единственным официальным способом добычи кю. Дает десять кю в день – для многих это основной доход. Сама прыгалка – это что-то вроде спортивного зала. Большое, просто огромное здание, которое всегда контрастирует с сегодняшним цветом (кроме выходных, конечно). Сегодня прыгалка возвышалась над городом – ярко-зеленая, многоуровневая, радостная. Мы с Фетом забежали в мужскую раздевалку, переоделись, а потом посидели в кафе на четвертом этаже – слопали по две сосиски в тесте и запили чаем. Кафе находилось в стеклянном шаре над залами, так что можно было видеть прыгающих. Всегда здорово отдыхать, когда другие работают.