Книга Афганская ловушка - Олег Брылев

О важности этой работы свидетельствуют такие факторы, как будущий карьерный рост выпускников Курсов. Например, президентом Сирии стал Хафез Асад, Египта — Хосни Мубарак. Многие стали министрами обороны и начальниками генштабов своих стран, главкомами ВВС и ПВО, политическими деятелями, нередко оставаясь друзьями СССР и определенными проводниками советского влияния.

О возможных результатах в случае эффективной работы могут свидетельствовать такие известные агенты влияния, как бывший генерал КГБ Олег Калугин и член Политбюро ЦК КПСС Александр Яковлев, в свое время обучавшиеся в Колумбийском университете США. Кстати, там же обучался и Хафизулла Амин, что впоследствии послужило для КГБ поводом объявить его агентом ЦРУ, якобы там же и завербованного. Дискуссии на эту тему не утихают и до сих пор. Про Яковлева и Калугина — молчок, они ведь демократы. Интересно, что когда газета «Русский голос» (Нью-Йорк) опубликовала их студенческий снимок, редактора В. Пруссакова уволили с работы, а остальным сотрудникам строжайше запретили упоминать имя А. Яковлева. Судя по его последующим «перестроечным» делам — дабы не засвечивать, где и чему его обучали.

Как известно, бывший начальник КГБ СССР В. Крючков документально докладывал Горбачеву, когда и как Яковлев был завербован ЦРУ и какая миссия на него возлагалась, но тот отмахнулся… (Нашел, кому докладывать!)

Как видно из приведенного примера, и в наших вузах работать с иностранцами следовало бы более серьезно.

Мое знакомство с Афганистаном началось в какой-то мере и через курсантов из ДРА. К сожалению, нередко это бывали «разборки» по фактам периодических межфракционных стычек сторонников «хальк» и «парчам», иногда довольно серьезных и требующих вмешательства даже высокопоставленных представителей армии ДРА.

Разумеется, о развитии ситуации в Афганистане нас держали в курсе коллеги из ТуркВО. Мне лично уже в бытность начальником отдела спецпропаганды политуправления САВО приходилось чуть ли не ежедневно общаться с ними по телефону ЗАС, в основном с Л.И. Шершневым, в то время возглавлявшим там аналогичный отдел, Г. Асатуровым, У. Касымовым. Будучи в гуще событий, они всегда находили возможность обстоятельно проинформировать об обстановке. Мне всегда казалось, что никто так близко к сердцу не принимал происходившее в Афганистане, как Леонид Иванович.

Ежедневно в отдел приходили информационные сводки разведуправления САВО и разведотдела Восточного погранокруга, материалы радиоперехвата Ташкентской редакции зарубежного радиовещания. Одним словом, пульс событий для нас был реально ощутим.

По правде говоря, как бы ни зашоривалось представление советской и зарубежной общественности на чуть ли не поминутных событиях ноября — декабря 1979 года, предшествовавших окончательному принятию решения на ввод наших войск в ДРА, смутное предчувствие неизбежности этого витало уже в начале 1979 года.

Помню, 5–7 февраля 1979 года в ходе командировки в 860-й отдельный мотострелковый полк (омсп) в г. Ош на юге Киргизии мы с только что назначенным и прибывшим за сутки до того его командиром подполковником Кудлаем В.С. (впоследствии генерал-лейтенант) отправились на «уазике» в поселок Сары-Таш. Там, высоко в горах, за полторы сотни километров от Оша, размещались передовые склады боеприпасов и ГСМ на случай выхода полка на прикрытие Памирского участка госграницы с Китаем.

Преодолели Алайский перевал (2730 м), затем перевал Талдык на высоте 3615 метров и остановились у памятника инженеру Грушко Ю.Ф., строившему Памирский тракт еще на заре советской власти. Он скончался там же, сравнительно в молодом возрасте. Сердце не выдержало.

Зима в разгаре. Суровое, неприступное высокогорье. Трасса узкая, но чистая. Однако километровые указатели на обочине завалены сугробами почти доверху. Не зря у хорогских пограничников бытовала шутка: «Ох, нелегкая дорога от Оша и до Хорога, от Хорога до Оша — та дорога хороша!»

Мы стояли и смотрели вниз, где далеко просматривались серпантины, по спирали восходившие на перевал. Настоящая «дорога жизни» для заоблачного Горно-Бадахшанского областного центра. Поражала скорость и в какой-то степени бесшабашность водителей грузовиков, снующих по немыслимым виражам. Казалось, неосторожное движение, занос — и полетишь по серпантинам чуть ли не отвесно. Ни костей, ни гаек не соберешь!

Кудлай В.С. вдруг пророчески сказал: «Как здесь воевать? Завалят дорогу в голове и хвосте колонны, и ты как на ладони. Будут сверху лупить… Ни укрыться, ни развернуться, ни сманеврировать, ни орудие задрать!»

Ему действительно через 11 месяцев, начиная с 8 января 1980 года, придется вести полк через эти и дюжину других перевалов, среди которых нешуточные «40 лет Киргизии» (3640 м), Уз-Бель (4651 м), Иркештам (4280 м), Найзаташ (4137 м) и прочие «четырехтысячники». 860-й омсп без «колес» (их отправили через Термез), на гусеничном ходу вышел к поселку Ишкашим на афганской границе. До передачи в состав Ограниченного контингента полк сопровождала группа офицеров из штаба и некоторых управлений САВО. От Ишкашима оставшиеся до Файзабада 180 километров (где до 1989 года дислоцировался полк) мотострелки с боями, потерями и непрерывными расчистками бесконечных завалов пробивались месяц.

Но вернемся к началу 1979 года. В апреле привычный уклад жизнедеятельности нас, «среднеазиатов», был внезапно нарушен московской директивой по полному развертыванию и передислокации 68-й мотострелковой дивизии (мсд) в район Термеза, то есть на границу с Афганистаном.

Подобных дивизий и в других приграничных округах было сравнительно немного. По штатам мирного времени она являлась почти полностью боеготовой, за исключением одного из мотострелковых полков второго эшелона, и прикрывала важное Алма-Атинское направление. Один из ее полков постоянной готовности дислоцировался на самой границе с Китаем в г. Панфилове (г. Джаркенд). Другой, такой же — в пригороде Алма-Аты.

Мне довелось в составе оперативной группы участвовать в организации мобилизационного развертывания дивизии до полной численности, слаживании, погрузке личного состава и его отправке. Ввиду особой чрезвычайности срочно был заменен оказавшийся до того с инфарктом в госпитале начальник политотдела соединения полковник Дадамьянц Л.А… Сейчас он проживает в Сочи, и мы с ним частенько перезваниваемся и встречаемся. За счет других частей в экстренном порядке укомплектовывались вакантные офицерские должности.

Дивизия уходила «насовсем», и в поход тащили все подряд вплоть до выдранных из стен электровыключателей и розеток. Впереди ждала неизвестность, поэтому считалось, что на новом месте в хозяйстве все пригодится.

Принять решение о передислокации дивизии, да еще с такого важнейшего направления в условиях сохранявшейся напряженности в советско-китайских отношениях, — дело непростое. Следовательно, принималось оно, во-первых, на высшем политическом уровне. Во-вторых, становится очевидным, сколь важным кем-то (Ю. В. Андроповым?) оценивался еще в апреле-79 афганский фактор по сравнению даже с китайским. Это и сейчас кажется очень странным и, не исключено, может быть объяснимо в контексте последующих событий и особой роли в них Андропова. В-третьих, передислокация 68-й мсд с китайской на афганскую границу за восемь месяцев до принятия окончательного решения на вторжение в ДРА прямо указывает на существование уже явно вызревавшего замысла. Замысла, но не решения. Впоследствии он варьировался и уточнялся, но «процесс» пошел.