Книга Заколдованная Русь. Древняя страна магов - Валерий Воронин

2

Ещё мне нужно было изображать из себя человека, который в Биюк-Узенбаше находится впервые и ничего здесь не знает. Впрочем, с этой задачей я справился превосходно. Никто не заподозрил во мне знатока данной местности. Так что моё внедрение в среду жителей Биюк-Узенбаша прошло хорошо. В момент, когда в село вошли русские войска, которые тогда называли Красной армией, я был уже своим, и подозрения на свой счёт у новой власти не вызвал.

Я же с крайней степенью настороженности присматривался ко всему, что происходило вокруг меня. С Красной армией мне пришлось иметь дело дважды. В гражданскую я сражался с ней, будучи ещё юнцом. Тогда я, точнее все мы, белое движение, проиграли свой бой. И вот теперь, четверть века спустя, я снова сражаюсь с ней. Только теперь веду иную, невидимую битву. Уже в качестве сотрудника «Аненербе», в штате которой пребываю с момента её возникновения.

Как и в двадцатом году, Красная армия ворвалась в Крым и шаг за шагом отвоёвывает территорию полуострова. Уже под её властью почти весь Крым. Им осталось взять Севастополь. Я же был оставлен на этой территории для выполнения особого задания. Но прежде, чем говорить о нём, требуется сказать несколько слов о своей «миссии» вообще.

Два последних года я провёл в Крыму. Мой район исследования – долины рек Бельбек и Коккозка. В сферу интересов Аненербе данный район попал вследствие моей настойчивой деятельности. Я хорошо знал эту местность, ибо сам родился и вырос в Крыму. Хорошее знание русского и татарского языков, а также легенд Крыма и сведений, почерпнутых у моего отца, занимавшегося изысканиями древностей Крыма, выдвинули меня в число лучших специалистов той научной специальной группы, в которой довелось работать.

Здесь было найдено многое из того, что подтверждало наши предварительные предположения. Вскрылись и многие новые факты, что было сейчас немаловажно. К сожалению, перелом в войне в пользу русских и стремительное наступление Красной Армии заставили вносить в наши планы корректировки или вообще отказываться от тех или иных замыслов. К тому же, мы слишком поздно поняли, с чем именно столкнулись в Крыму. Если бы в своё время сюда были брошены все силы Аненербе, а не только нашей группы 124, результаты были бы иными. В том числе – и на фронтах войны. Я сейчас вижу это отчётливо.

Наша особая группа 124 размещалась в селе Коккозы, в бывшей усадьбе князя Юсупова. Ещё до начала войны с Россией я обращал внимание моего шефа генерала Краузера на чрезвычайную важность этого объекта. И не случайно мы оказались именно там. Кроме того, мне ещё с ранних лет были известны и другие места, требующие пристального внимания Аненербе. Все они находились недалеко от Коккоз. Одно из таких – река Манаготра и стоящее на её берегах село Биюк-Узенбаш.

Глобальность того, что мы успели обнаружить, оказалась столь велика, что меня, ради продолжения нашей работы, оставили здесь на нелегальном положении. Как я уже сказал, внедрение прошло успешно. И пока, находясь в той неразберихе, которая царила в прифронтовой полосе, я был уверен в собственной недосягаемости для структур советской контрразведки.

Мои откровения по поводу того, как я оказался в Биюк-Узенбаше, слишком скудны, чтобы кто-то мог понять, зачем я здесь оказался. А пояснения относительности глобальных открытий, нами сделанных, слишком туманны и расплывчаты и кажутся голословными. Но всё это только на первый взгляд. Чтобы понять, какой драгоценный бриллиант скрывается в здешних местах, мне надо рассказать всю эту историю с самого начала.

Для меня она началась не в 1942 году, когда Аненербе приступило к изучению Биюк-Узенбаша, и даже не в 1920-ом, когда Белая армия, в составе которой был и я, наводнила Крым, а в 1909-ом, когда мне исполнилось девять лет. В это время юсуповская усадьба в Коккозах уже была наполовину готова. Для облагораживания территории и разбивки двух парков были приглашены садовники из числа надёжных людей. В их число попал и мой дядя Карл. Рекомендацию ему дал сам архитектор Краснов, который возводил охотничий замок в центре юсуповской усадьбы. А ему о дяде Карле сказал генерал Маркс, бывший товарищем моего отца. Интересы нашей семьи здесь были видны – хорошо пристроить дядю Карла. Что же касается моего отца, который был директором местной школы, то в свободное время он занимался исследованием древностей Крыма. И на этой почве сошёлся с генералом Марксом, который собирал легенды Крыма и был очень пытливым человеком.

Благодаря тому, что дядя Карл оказался в княжеском имении, теперь и я мог иногда бывать здесь. Понятно, в то время, когда отсутствовали хозяева, и не было их гостей. Но пару раз по неосторожности я сталкивался с князем Юсуповым, который мог наведаться в это горное село без какого-либо предварительного уведомления. Мне он показался человеком замкнутым и строгим. Впрочем, никаких препятствий для моего нахождения в усадьбе он не чинил.

Я не знаю, кто был инициатором того, чтобы организовать исследования гор и долин, окружавших Коккозы. Возможно, это прихоть самого князя Юсупова, своего рода увлекательное развлечение на природе. А, может быть, и знающие люди подсказали ему, что в здешних горах действительно скрыто множество тайн прошлого? Сейчас по этому поводу можно строить немало предположений. Но правды мы всё равно не узнаем. Главное, что я знаю, – такие исследования проводились.

В те годы я не слишком интересовался подобными вещами. К тому же, если случайно и подслушивал разговоры старших, то в них меня волновало лишь одно – наличие или отсутствие в здешних горах чего-то волшебного или сказочного. И ещё, что мне было интересно – рассказы дяди Карла о царе. Дело в том, что русский император Николай II был другом князя Юсупова (так мне тогда говорили) и неоднократно бывал в Коккозах. Конечно, в это время мне было запрещено здесь находиться, и я даже краешком глаза не мог увидеть царя. Но хотя бы послушать от очевидца, как царь говорит, что делает – тоже было интересно.

Вот так, шаг за шагом, я приобщался к жизни в юсуповском имении. К сожалению, тогда, за малостью лет, я не мог понять многие вещи. Хотя моя цепкая память помогла запомнить немало интересного. Одним из таких ярких воспоминаний моего детства было путешествие на реку Манаготру.

Я очень хорошо помню тот день. Отец вдруг обратился ко мне с вопросом: «Не хочешь ли ты поехать вместе со мной в горы?». Надо сказать, раньше он никогда меня с собой не брал. И подобное предложение я воспринял как признание каких-то прав взрослого человека. Для мальчишки такое отношение очень ценно и важно. Оно повышает собственную самооценку и самодостаточность – тебя заметили!

Конечно же, я с радостью согласился. Позже оказалось, что мы едем не на один день, как я думал вначале, а на несколько. Это настоящая научная экспедиция! Кроме моего отца здесь были несколько его друзей или коллег, которых я раньше видел или слышал о них. Ещё в состав экспедиции входили люди с какими-то приборами. Как я мог понять, они предназначались для исследования свойств земли. Всего же наша группа состояла из полутора или даже двух десятков человек.

3

Мы выдвинулись в район села Биюк-Узенбаш и расположились на его окраине. Тогда-то я впервые и оказался в здешних местах. В основном в селе жили татары, и с ними приходилось общаться через переводчика. Я знал татарский язык на самом примитивном уровне. Поэтому с местными мальчишками мне общаться было тяжело. Кстати, именно после этой экспедиции отец и настоял, чтобы я учил татарский язык, мол, это мне в жизни обязательно пригодится. Как видно, его совет действительно оказался дельным. Но как неожиданно мне пригодился татарский язык сейчас, весной 1944 года, когда я сам стал «татарином» Ахметом! Впрочем, я забегаю вперёд.