Книга Рецепт идеального лета - Ольга Заровнятных

– Дрянь, – отчетливо сказала Лена, я вздрогнула, обернулась на нее. Но ее слова не относились ко мне, она прищуренно смотрела совсем в другую сторону. Я проследила за направлением ее озлобленного взгляда: там, куда она смотрела, корчились от смеха Наташка с ребятами – это именно они обстреляли нас сливами. Заметив наши взгляды, они подавили смех, хоть и не особо старательно, и занялись прерванным сбором слив.

До обеда мы работали, все послеобеденное время, вплоть до самого вечера, принадлежало только нам. Вожатые в лагере не отличались изобретательностью. Самое большее, на что их хватало, – это на то, чтобы следить за нашей дисциплиной во время сбора урожая, да и это они проделывали спустя рукава. Так что с обеда до самого вечера мальчики играли в футбол, девочки флиртовали с мальчиками, а вожатые… бог его знает, чем они вообще занимались, эти наши вожатые.

Не кривя душой, скажу за большинство из нас: нам осточертел этот лагерь с первых же дней. И дело не в том, что мы были предоставлены большую часть времени самим себе, что нас, скажем так, не развлекали мероприятиями, играми и конкурсами, как это вообще-то принято в детских лагерях. Проблема в том, что всем нам было по двенадцать-тринадцать лет, мы уже разучились играть в игрушки, нас притягивали взрослые игры.

Но, как и во взрослой жизни, главные роли в этих играх доставались либо красивым и смелым, либо подлым и хитрым, – как вам будет угодно, – остальные игроки вынуждены были проигрывать, оставаться безвольными зрителями на скамейках для запасных, а иногда и вообще – всего лишь болельщиками.

В этот день моей скамейкой был трухлявый пень на границе между футбольным полем и сливовым садом. В Краснодарском крае после обеда солнце печет нещадно, сами понимаете, и, разумеется, нам еще по приезде была выдана инструкция не расставаться с головными уборами, но кого это волновало? Уж точно не меня – щуплую веснушчатую скромнягу. Единственным средством для меня привлечь к себе хоть чей-то взгляд было распустить густые длинные волосы. Поэтому я сидела без кепки, каждую следующую минуту все более рискуя раскиснуть от солнца, как опавшая на землю переспелая слива.

В общем, я сидела на пне, время от времени срываясь с него, чтобы принести мальчишкам мяч, если он вылетал за пределы поля, – надеясь таким образом обратить на себя их внимание и заслужить расположение. Когда в очередной раз гоняла за мячом, подав его мальчишкам, я оступилась и села мимо пня, чем вызвала общий смех. Впрочем, даже таким образом завоеванное на минуту внимание было тут же утрачено – мальчишки вновь втянулись в игру, а я отвернулась в противоположную от них сторону, скрывая пылающие то ли от жары, то ли от стыда щеки.

И вот тут-то я и увидела ее – украдкой вынырнувшую из чащи сливовых деревьев Наташку. Она была взволнована, щеки горели не меньше, чем у меня, хотя и вряд ли по той же причине. Наташка короткими перебежками, как бывалый шпион, передвигалась по направлению к нашему корпусу. Вскоре из-за тех же самых деревьев, плутовато озираясь, показался смуглый высокий мальчишка. Он прямиком пошел на футбольное поле, где, собрав вокруг себя юных футболистов, тут же позабывших про мяч, начал рассказывать им что-то, кивая в сторону сливовой рощи и возбужденно жестикулируя.

Я словно являлась участницей массового подглядывания в замочную скважину. Мальчишки взбудораженной стайкой отправились в сторону от футбольного поля. Я пошла к нашему корпусу следом за Наташей. Честно говоря, я ожидала увидеть ее ревущей в подушку или что-то в этом роде, но столкнулась с тем же, что видела на футбольном поле: Наташка в корпусе, окруженная девчонками, оживленно повествовала о том, каково это на самом деле – целоваться по-взрослому.

Обняв саму себя крепко руками, так что они сошлись на спине, Наташка старательно вытягивала губы и закрывала глаза. Девчонки смеялись, глядя на это кривляние. Однако когда Наташка поворачивалась к нам спиной, ее заведенные за спину и шарящие по ней руки словно принадлежали кому-то другому, словно ее и в самом деле вот прямо сейчас, при нас, кто-то обнимал. Все зачарованно затихли. И, да, мы слегка завидовали…

Все оставшееся до вечера время я прослонялась между корпусами, то и дело натыкаясь на томящихся от безделья ребят. Вожатые за одним из корпусов установили стол для настольного тенниса, и к нему немедленно образовалась раздраженно гудящая очередь. Примерно такая же очередь тянулась к карусели, называемой «гигантскими шагами».

Несмотря на приближающуюся ночь, воздух по-прежнему был душным, давящим. В небе взошла полная луна, среди вечернего зноя она казалась далеким замерзшим озером. Ледяным озером. С вмерзшими в него рыбами. Я зачарованно разглядывала их силуэты.

Вожатые на скорую руку организовали дискотеку. По большому счету, наверное, для себя, потому что кое-кто из ребят уже отправился спать, другие глазели из сумрака под раскидистыми ветками деревьев на танцующих медленные танцы вожатых. Когда вожатые для разнообразия включали ритмичную музыку, на небольшой пятачок танцплощадки выскакивали наиболее смелые и раскованные из нас, словно на клумбе в один момент распускались экзотические цветы.

Одним из таких цветов, разумеется, была и Наташка. Она безо всякого стеснения дрыгала худыми ногами в самом центре танцующих, я с завистью наблюдала за нею из-за можжевельника, бессознательно теребя и срывая его мягкие игловидные листья.

Неожиданно произошла заминка: в круг танцующих ворвался Денис. Со стороны было видно лишь, как он тыкал пучком помятого букета в грудь Наташке и что-то говорил ей взахлеб. Я подошла поближе. Денис сбивчиво признавался Наташке в любви на глазах у всех, а та рассеянно улыбалась ему в лицо и оглядывалась, словно ища поддержку.

К толпе танцующих подбежала вожатая – его мать, и в этот момент Денис разревелся. Вожатая бережно взяла его за руку и увела в сторону своего корпуса.

– Лунатик! – пронеслось среди ребят.

– Да ну, – улыбалась Наташка, сверкая глазами.

– Да точно! – отозвался рябой угловатый мальчишка. – Я сам видел, как он спать пошел.

– Не понимал, что делает. Это он во сне, – отмахнулись мальчишки и рванули в сторону туалетов обсудить событие.

– А что он сказал? – обступили Наташку девчонки.

– Что любит, – вскинула голову Наташка и тут же добавила: – Да ну его, маленький такой.

Дискотека рассосалась. Недовольные вожатые нехотя уносили аппаратуру, все расходились по корпусам. Наташка отшвырнула куда-то в темень помятый букетик и побрела прочь от корпусов, в сторону футбольного поля. Я безотчетно пошла за ней. Не то чтобы мне было любопытно, куда это ее понесло. Мне кажется, подсознательно я хотела быть похожей на нее – такой же смелой и влекущей.

Так мы и шли на расстоянии пары метров среди ночных стрекочущих звуков и таинственных шорохов, пока не наткнулись на оцепенело стоящую рядом с полем Лену.

– Ты чего тут? – громко спросила Наташа.

Лена, не оборачиваясь на нас, указала рукой в сторону поля и прошептала:

– Инопланетянин…