Книга Уникальный роман - Милорад Павич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ишигуми извивается от боли, запах его «Kenzo» становится сильнее, он сует остаток мизинца в рот и поспешно выбирается из комнаты. Хозяин аккуратно опускает кусок мизинца Ишигуми в прозрачную тубу с надписью «Partagas», закрывает пробкой и протягивает Алексе:
– Это вам на память, господин Клозевиц, чтобы не забыли о нашем договоре. Как видите, в этой тубе хватит места еще и для двух ваших мизинцев или чего-нибудь другого, что засунет сюда господин Ишигуми, если вы не сделаете дело, в котором мы заинтересованы. Теперь можете идти. Желаю вам удачного дня…
Алекса выходит на улицу, освещенный солнцем проходит несколько шагов, сворачивает за угол, останавливает наконец-то такси и открывает тубу с мизинцем Ишигуми. С гадливостью нюхает его и выбрасывает через окно на улицу, пробормотав:
– Обычный резиновый палец. И на это он хотел меня поймать. Будто у меня нюха нет.
На фотографии мужчина среднего возраста, его лицо торчит над рубашкой «Armani» и словно говорит: «Не нужно думать. Стоит начать думать, как понимаешь, что ты глуп». На обороте написано: «Исайя Круз, управляющий букмекерской конторой, городской ипподром».
Фотографию и маленький ключ Алекса кладет в карман, цепляет на улыбку пару уже известных нам неотразимых усиков и отправляется на ипподром. Ознакомиться с местом действия. Потому что он знает: тип с сигарой не шутил. И придется его слушаться. По крайней мере некоторое время.
Административное здание ипподрома четырехэтажное, на четвертом расположен офис управляющего. В лифте три обычные кнопки, четвертой можно пользоваться только с помощью ключа. Алекса сует ключ в прорезь возле кнопки с номером четыре. Ключ подходит в точности, но Алекса не поворачивает его, потому что тогда лифт отвезет и высадит его прямо в кабинете господина с фотографии. Он сует ключ обратно в карман и направляется в сторону трибун.
Сейчас забегов нет. Несколько лошадей рысью скачут по дорожкам. Пахнет мужским п́отом жеребцов и резким запахом кобыл-однолеток… Алекса сворачивает в сторону, полный решимости искать дальше и, по возможности, увидеть господина Круза. Расследование приводит его на поле, где проходят собачьи бега. Там уже собралась публика. Сейчас здесь идет гонка английских борзых. Они несутся как заведенные за электрическим зайцем.
Алекса между скамьями проходит на газон вокруг поля. Под одним из солнечных зонтов он замечает огромную царскую борзую. Собака совершенно белая, она стоит возле стола, рядом с которым развалился в плетеном кресле знаменитый оперный певец Матеус Дистели. Его золотая грива сияет на солнце подобно ореолу, и выглядит он неотразимо, даже еще лучше, чем на сцене. На столе перед Дистели табакерка в форме золотого яйца. Дама средних лет, которая сидит рядом с ним, только что закончила есть пирожное. Сейчас она протягивает руку к борзой, которая кладет морду на ее ладонь, и дама, глядя в ее глаза, как в зеркало, подправляет помадой губы. Теперь они похожи на клубнику.
В этот момент до Алексы Клозевица долетает с их стороны дуновение ветра, он приносит запах нюхательного табака вместе с чем-то, напоминающим кокаин, собачей шерсти, сильно пропитанной духами «Bvlgary», а кроме того, имя дамы средних лет, к которой обратился сидящий рядом с ней красавец:
– Лемпицка! Надень туфли!
И только он успевает подумать, что на сцене голос Дистели звучит по-другому и что сегодня тот, кажется, немного охрип, как тот же самый ветер доносит до него вонь потной шерсти несущихся английских борзых и запах невероятно старомодного лосьона после бритья «Old Spice». Алекса оборачивается и ухватывает почти на лету образ того самого человека с фотографии. Исайя Круз ростом оказывается ниже, чем можно было бы предположить. Рубашка на нем из тех, что стоят бешеных денег, но сидит как ворованная…
Алекса решает, что на сегодняшний день, пожалуй, хватит. На выходе он оглядывается и ищет глазами тех троих: Матеуса, Лемпицку и русскую борзую. Борзая греет длинную, как бутылка шампанского, морду между ногами своего хозяина. Лемпицка снова сбросила туфли и под столом потирает одну ногу о другую. На бега она вообще не обращает внимания. В этот момент она слепа, как время.
Алекса Клозевиц и этим утром сталкивается с обычными сложностями процесса бритья. Его отражение в зеркале, по имени Сандра, опять вызывает у него затруднения. Ввиду того что любое зеркальное отражение должно повторять все движения, красавица в зеркале начала расчесывать свои прекрасные волосы темно-синего цвета – стоило ему взяться за бритье головы, а пока он наносит на лицо пену для бритья, она покрывает белилами щеки. Из-за нее Алексе в зеркале ничего не видно, и бреется он фактически вслепую. Тогда она говорит ему:
– Ты действительно собираешься сделать это?
– Как тебе известно, выбора у меня нет, наши проекты слишком дороги, – резко отвечает он.
– Это тебя не оправдывает. Я в этом участвовать не желаю. Ты, а не я решился пойти на такие долги.
– То, что ты говоришь, просто смешно, принимая во внимание, что мы с тобой одно, единое андрогинное существо.
– Именно поэтому ты прекрасно знаешь, что я могу сделать с тобой, если решу тебя сглазить.
– Ничего у тебя не выйдет, потому что я обрил голову. Любой твой сглаз теперь скользнет мимо меня…
Прежде чем выйти из комнаты, он прыскает себе за ухом и на запястье «Envergure» парижского производства «Bourjois», а Сандра в зеркале, подражая его движениям, наносит на те же места свой аромат – «Antracite».
После этого Алекса прилепляет усики и выходит. На фотографии, которая лежит у него в кармане сегодня, изображена женщина в лучшие годы жизни, с неотразимой улыбкой. Эта улыбка пробивает дырочки на щеках и проскальзывает в кольца серег. Ее имя Ливия Хехт, а рабочее место – на восемнадцатом этаже банка «Plusquam city». Она председатель совета директоров этого учреждения.
К зданию банка ее привозит «мерседес», и, прежде чем она влетает в холл своего финансового храма, Алексе удается отметить несколько деталей ее внешности. Улыбка леди Хехт прерывается, не достигнув полного воплощения, словно откушенная, ее остаток остается на ее лице, как вспоротая рыба. Глаза леди Хехт, цвета фиалки, приказывают без слов: «следуйте за моим взглядом» и переводят ее немецкое лицо на французский, а в ее духах «Poison» содержится примесь какого-то другого запаха, который не позволяет «Poison» выразить себя в чистом виде. Алексе пришлось бегом последовать за ней в холл, который походит на вывернутый наизнанку корпус огромного судна, и еще раз за спиной леди Хехт вдохнуть ее ароматный след, чтобы понять, в чем дело. Теперь он знает. К дамскому запаху этой леди примешан запах какого-то джентльмена. Запах довольно банальный – «Dolce&Gabbana».
Итак, поверх своих духов «Poison» леди Хехт носит мужской аромат «Dolce&Gabbana». Следовательно, сейчас нужно найти владельца этого второго запаха.
День за днем уходит у Алексы Клозевица на поиски в холле и на разных этажах банка «Plusquam city». В одной из очередей перед окошечком кассы он натыкается на пахучий след «Dolce&Gabbana», но им отмечена какая-то пожилая дама, которая в то утро по ошибке взяла флакон мужа вместо своего. В следующий раз запах «Dolce&Gabbana» окутывает Алексу Клозевица в лифте, но исходит он от некоего старого господина, который дышит с сипением, похожим на блеяние. Наконец Алекса попадает в отдел сейфов. Здесь, разговаривая со служащей, он обнаруживает в соседнем помещении зеленоглазого красавца с резиновым взглядом, это шеф особого отдела, где находятся сейфы высокой степени надежности. Алексу охватывает соблазн наброситься на него, но он вовремя берет себя в руки, почувствовав, что красавец, чье имя – Морис Эрланген – написано на табличке возле входа, пользуется ароматом «Dolce&Gabbana». Через стеклянную дверь видно, что в рабочем помещении господина Эрлангена трудится и его помощница, мулатка с египетским затылком, которого можно добиться, если, ложась спать, класть под шею вместо подушки металлический полумесяц.
