Книга Роуэн и букшахи - Эмили Родда

— Без сомнения, зима в этом году гораздо холоднее, чем обычно, но это вовсе не значит, что речь идет о проклятии. — В спокойном голосе учителя чувствовалась неуверенность. — С жестокими морозами мы сталкивались много раз. Вспомните, мы живем в долине только триста лет. Это древняя земля, и для нее триста лет — как одно мгновение. Кто знает, что здесь нормально, а что нет? А легенды бродников…

— Именно они! — воскликнул Нил. — Легенды об эре холодов! Когда лед сковал землю, а с Горы спустились снежные черви, жаждущие теплой крови!

Бронден — та, что делала мебель и всякую деревянную утварь для дома, — презрительно улыбнулась. По толпе прокатился смешок.

— Знаю я эту сказку! — послышался голос хлебопека Аллуна. — Мне было шесть лет, когда бабушка как-то раз, сидя у очага, рассказала мне ее. Помню, я взял с собой в постель деревянный меч и пролежал без сна несколько часов, ожидая, что вот-вот появятся огромные черви.

Послышался дружный смех.

Нил выкрикнул:

— Не верите легендам, смеетесь надо мной… Вы все погибнете! Хлебопек сам наполовину бродник и должен это понимать. Не Аллун ли рассказывал нам, что бродники странствуют по нашей земле с незапамятных времен — с тех самых пор, как букшахи пасутся под Горой? И что хотя легенды его племени кажутся сказками, в основе их всегда лежит зерно истины?

Больше никто не смеялся.

— Нил прав, — слабым голосом проговорил кондитер Солла, и его мягкие щеки затряслись. — Вспомните про Золотую долину. В тот раз мы тоже думали, что это только сказка бродников. А ведь когда-то эта долина на самом деле существовала и там жили люди. И пусть они давно уже умерли, но ведь когда-то все это было!

Охваченная тревогой толпа зашепталась. Голоса становились все громче, но Ланн подняла руку — и волнение улеглось.

— Легенда бродников об эре холодов не противоречит тому, что я сказал, — продолжил Тимон. — Она только доказывает, что в морозах этой зимы нет ничего необычного. Значит, эти края уже переживали долгий период холодов. Времена были тяжелые, и поэтому память о них осталась в легендах. Вот и сейчас…

— Тимон, ты нарочно умалчиваешь о самом важном, — прервал учителя резкий голос Нила. — По легенде, эра холодов наступила из-за того, что жители Золотой долины отвернулись от Горы и перестали ее почитать. Вот и мы! Мы сделали то же самое! — Дрожащим пальцем Нил указал прямо на расписанные шелка за спиной Ланн. — Это картины из другой страны, и все триста лет их не было в нашей долине. Из-за них Гора на нас и разгневалась. Картины надо сжечь!

Роуэну стало не по себе. Комната наполнилась испуганным шепотом и криками протестующих.

Норрис, покраснев, сжал кулаки. А Шаран, всегда такая робкая, на этот раз пыталась перекричать говоривших. Живя в стране зибаков, Норрис и Шаран берегли свои шелка как зеницу ока. Одна мысль о том, что драгоценные картины могут быть уничтожены, привела их в ужас.

Сжав узловатыми пальцами посох, Ланн сказала:

— В этих шелках наша история, Нил.

— Нет! — В голосе гончара слышалась злоба. — Нам важна только история Рина, а она начинается с того момента, когда наши предки восстали против зибаков и начали новую жизнь на этой земле. — Нил оглянулся, словно ища поддержки у тех, кто стоял рядом. — Зибаки привезли наших предков на побережье, чтобы они помогли им завоевать его, но новая земля дала нашим предкам свободу, долина стала для них домом, — торопливо говорил он. — Когда-то это было все, что мы знали о нашей истории! И нам этого хватало! — Нил повернулся к Шаран и Норрису, и на лице гончара отразилась неприязнь. — Все изменилось, когда у нас появились шелка и их хранители. Мысли о прошлом ожили в умах людей: долго ли наши предки были под игом зибаков и где их истинная родина? Люди стали задумываться о том, что где-то есть иная, лучшая страна; о том, что когда-то эта страна была нашей и, возможно, в один прекрасный день она снова будет нам принадлежать.

— Но, Нил, наш интерес естествен, — сказал Силач Джон, — в нем нет ничего дурного.

— Нет, есть! — всплеснув руками, выкрикнул Нил. — Разве ты не понимаешь, Джон? Своими вопросами, своим постоянным возвратом к прошлому мы отвергли тот жизненный дар, что нам предлагала Гора! И теперь, разгневанная, она будет мстить!

Силач Джон присвистнул, а Тимон покачал головой.

— В жизни не слышала такого бреда! — отрезала Ланн. В глазах старухи засверкал тот огонь, что отличал ее в былые годы. — Угомонись, Нил, и позволь другим — тем, кто поумнее тебя, — поговорить о том, ради чего и был созван сход.

Кровь ударила в лицо Нилу. Не произнеся больше ни слова, он вышел, хлопнув дверью. Но, как заметил Роуэн, не все жители деревни были согласны с Ланн. Некоторые глядели вслед горшечнику с сочувствием. Кондитер Солла был очень взволнован.

Наверное, Ланн тоже заметила это и рассердилась. Когда она заговорила вновь, ее голос звучал жестче, чем прежде.

— Я уже говорила, что наше положение ужасно, — резко произнесла она. — По моим подсчетам, оставшихся в амбарах запасов хватит только на двадцать дней, и то если мы будем очень бережно их расходовать. Пришла пора действовать, но боюсь, вам будет не по нраву то, что я предложу.

2. Решение ринцев

Взгляды всех собравшихся обратились к Ланн. Старуха подняла голову:

— Вот вам мое решение: мы должны оставить деревню и двинуться к побережью — водяной народ и бродники приютят нас и обеспечат едой. После, когда потеплеет, мы сможем вернуться назад.

Комната наполнилась негодующими криками.

— Что? — громче всех кричала Бронден. — Да чтобы люди Рина стали нищими бродягами! А что будет с деревней, если мы уйдем? Вдруг от студеного ветра треснут стекла — их некому будет заклеить! А вдруг занесет дома или провалятся крыши?

Морщинистое лицо Ланн будто окаменело.

— Иначе — смерть, — последовал решительный ответ.

— Да я лучше умру! — отрезала Бронден.

— А я нет! — воскликнула ткачиха Марли. Она прижалась к Аллуну, за которого этим летом вышла замуж.

Аллун, сжав в своих руках ладошку Марли, обратился к разъяренной Бронден.

— Может быть, ты думаешь, что это глупо, но мы с Марли не собираемся умирать — мы хотим жить, — сказал он. — В конце этого месяца у нас родится ребенок, и мы не хотим, чтобы он, едва появившись на свет, был обречен на гибель.

Послышался ропот: некоторые закивали, соглашаясь с Аллуном, другие были готовы спорить с ним.

Сквозь полуопущенные ресницы староста глядела на собравшихся. Старуха ссутулилась, ее пальцы, сжимавшие посох, побелели.

Роуэн всей душой сочувствовал ей. Ланн сделала то, что считала своим долгом и к чему ее побуждали Роуэн, Силач Джон и Тимон, но этот разговор с односельчанами дорого ей обошелся.

— Я прошу вас всех подумать над этим планом! Прислушайтесь не только к голосу сердца, но и к голосу разума! — убеждал собравшихся Силач Джон, пытаясь перекричать гудящую толпу. — Мы вернемся, как только минуют холода. Водяной народ и бродники — наши союзники и друзья. Они охотно придут нам на помощь, ведь и мы не раз помогали им.