Книга Таинственный июнь - Екатерина Владимировна Скибинских

только-только вышли на новый уровень! Завтра все газеты передерутся за этот материал. Мы на коне, Малкольм! У нас сенсация, ты понимаешь?

— Сенсация для них. А для нас? — Он угрюмо хмыкнул, нахмурив брови. — Твое имя даже нигде не указывают, Николь. Да они и рады бы не знать, кто эти снимки делает. Ты же внештатная. Им невыгодно портить себе репутацию, сотрудничая с такими, как ты. К тому же платят тебе копейки. А те, кто работает официально, сидят в своих тепличных студиях, снимают скучные портреты и получают вдвое больше. И, заметь, не рискуют жизнью!

Я остановилась, удивленно глядя на него. Он что, серьезно?

— Ну и что? Зато я могу делать что хочу! Я свободна, Малкольм, свободна! — Я раскинула руки, словно могла обнять весь мир. — Я не обязана снимать скучные заказы, постановочные сцены. Я творец! Могу в любой момент сорваться с места и отправиться навстречу приключениям, и никто мне слова не скажет. В этом и состоит свобода, понимаешь? Наслаждаться тем, что ты делаешь. И потом, ты же знаешь, на мои работы всегда найдется покупатель.

Малкольм снова вздохнул, явно собираясь возразить, но я уже отвернулась, уверенная в своей правоте. Сидеть в душном тесном офисе и щелкать затвором фотокамеры, снимая однотипные скучные позы, меня уж точно никто не заставит!

— Ладно, Николь, — пробурчал он, покачав головой, — я пошел к лекарю. После того как ты мне выбила зуб своей фотокамерой, мне надо проверить, что от него осталось…

Я фыркнула, чувствуя, как азарт постепенно уходит, уступая место разочарованию. Ну вот, снова начал жаловаться. В последнее время мой помощник что-то совсем скатился в уныние. 

— Да ладно тебе, Малкольм! Зубы не выпадают так просто!

Он бросил на меня взгляд, полный страдания, и побрел в сторону ближайшей лавки лекаря, продолжая потирать лицо. 

— Какая муха его укусила? Раньше он таким не был. Неужели действительно задумался о спокойной жизни? — пробормотала я себе под нос, но быстро выбросила из головы неприятные мысли. Не тогда, когда на инфокристалле хранились такие ценные фотографии!

И, сделав глубокий вдох, направилась в ближайшее издательство. Посмотрим, что они предложат мне за лысого барона!

Глава 3

Когда я ввалилась в издательство, все шло как обычно: повсюду сновали клерки с бумагами, пахло свежей типографской краской и в целом царила суета. Я прошла дальше к кабинету одного из сотрудников, Кевина, которому я обычно и продавала свои фото. Но стоило мне подойти ближе, как я услышала громкие крики скандала. Чаще всего там звучало слово «катастрофа» и фраза «нам всем конец», что не внушало оптимизма и желания узнать подробнее, что у них там произошло.

 Я уже готовилась технично спетлять отсюда подальше и попытать счастья в ином издательстве, но тут меня буквально подхватили за шиворот.

— О, Николь, — раздался голос Кевина, и я не успела даже слова вставить. — Какое счастье встретить тебя! Ты нам как раз и нужна!

От его радостного тона так и сквозило фальшью. И прежде чем я успела возразить, меня уже тащили через коридоры прямиком к кабинету главного редактора. 

— Я удалю негативы! — пискнула я на ходу.

Эта фраза уже стала рефлексом. Обычно, когда меня так брали за шкирку, это значило, что кого-то мои фотографии привели в бешенство. Но меня словно и не слышали, только двери распахивались перед нами, пока мы не оказались в кабинете, где меня буквально втолкнули в мягкое кресло.

Это кресло выглядело достаточно комфортным, за исключением одного маленького, но значительного нюанса: с подлокотников свисали магические наручники, слегка шевелящиеся, но, к счастью, пока неактивные. Я сглотнула и, все же пытаясь как-то разрядить обстановку, бросила:

— Уютненько у вас тут…

Меня, конечно, проигнорировали. В кабинет вошел главный редактор, мужчина с нервно дергающимся глазом, коротко кивнул на дверь, и все остальные моментально выскользнули, оставив нас вдвоем.

— Николь, — начал он с язвительной улыбкой, — последнее фото, что ты нам принесла, оказалось весьма... скажем так, удачным.

Я нервно кивнула, стараясь не смотреть на магические наручники. Он продолжил:

— Мы готовили к выходу календарь «Самые завидные холостяки империи». Но, вот беда, один из наших холостяков объявил о помолвке прямо перед выходом в печать. А тут появилась ты со своей редчайшей фотографией Джуна Лестранде…

— Он узнал. И пришел к нам. С угрозой уничтожить все издательство, если мы не отзовем тираж. — Редактор кивнул, явно наслаждаясь моим растерянным выражением лица.

— Хотя бы судом пригрозил для приличия... — пробормотала я, сглотнув, а потом чуть громче: — Ладно, верну вам гонорар.

Внутренне я уже обливалась слезами — за гонорар я купила магический кристалл для своей камеры, позволяющий просматривать фотографии до проявления. А тут... потерять все из-за какого-то обиженного мага? В этом мире вообще есть справедливость?!

Редактор гаденько улыбнулся.

— О нет. Вернуть гонорар недостаточно. Ты возместишь нам все убытки. А это не только стоимость печати, но и моральная компенсация всем холостякам, чьи фотографии не выйдут.

Мои руки крепче вцепились в подлокотники кресла, и я почувствовала, как мой мир трещит по швам. Мое сердце пропустило удар, стоило мужчине озвучить сумму, которую я теперь им должна. Я нервно сглотнула, ощущая, как весь вес будущего долгового рабства нависает надо мной.

— Это... Это безумие! — выдохнула я. — На такие деньги можно купить дом в столице! Да и с какой стати?! Вы же сами взяли это фото! Не проверили, не спросили, не удостоверились! Почему я должна за все это платить?

— Потому что ты не наш официальный фотограф. Тебя никто не заставлял ее приносить, — с ледяной усмешкой ответил он. — И это была твоя обязанность — получить разрешение от модели. Твои проблемы, не наши.

— О, прекрасно. Закон на вашей стороне, да? — Сарказм рвался наружу вместе с паникой.

Я кипела. Вот же мерзавец! Но закон был на его стороне, и мне это прекрасно было известно. Без разрешения фото считалось незаконным. Я прикусила губу, лихорадочно пытаясь придумать выход.

— Хорошо… — Я на секунду сдалась, но потом решила надавить на единственное, что оставалось. — Я поговорю с Лестранде. Возможно, он отзовет свои претензии.

Редактор скрестил руки на груди и ухмыльнулся:

— Это твоя единственная надежда, Николь. У тебя есть два дня, чтобы его уговорить. Иначе — весь ущерб