Книга Другие грабли. Том 3 - Сергей Сергеевич Мусаниф

небольшого холма, у подножия которого мы стояли, не появился враг.

Проблема была даже не в том, что их было много, и что против сброда, состоящего из вчерашних крестьян, пастухов и одного путешественника во времени, одетого во что попало и вооруженного всем подряд, выступили представители профессиональной армии. Хуже всего было то, что эти ребята уже побывали в бою и поймали кураж, они прорвали наш фронт, на этом конкретном участке они побеждали, они развивали успех, они мчались сюда, чтобы бить, жечь и крушить, и опрокинуть нас в море, а мы еще толком не отошли после вчерашнего.

Пока они спускались, я поискал глазами их лидера. Это был крепкий мужчина в дорогой броне, с копьем и щитом в руках, и хотя он носил открытый шлем, толком рассмотреть его лицо мне не удалось. Оно было заляпано грязью и кровью, полагаю, что чужой, на этом фоне выделялась только его черная борода, но тут каждый второй носил бороду, так что это был ни разу не показатель.

Для опознания требовалось подобраться поближе, и за этим дело явно не встанет, вон как прытко они сюда бегут.

Спускаясь, они швырнули в нас несколько десятков копий. Мы подняли щиты, но несколько парней все равно упали на землю, истекая кровью. Как я уже говорил, деревянный щит от пущенного умелой рукой копья не спасал ни разу.

А потом их лавина спустилась с холма и врезалась в наши ряды. Началась рубка.

И это была не та драка, в которую можно красиво ворваться. Ну, то есть, те ребята ворвались в нее вполне красиво, а у нас такой роскоши не было. Мы стояли и держали ряды, и продержали их, наверное, минуты полторы или, может быть, две, а потом они прорвали наши боевые порядки, битва распалась на множество индивидуальных поединков, и все смешалось.

В зоне нашей ответственности дела обстояли довольно неплохо, а вот на участке соседей царил полный хаос, и враг уже добрался до кораблей и сумел подпалить первый, и если все так пойдет и дальше…

Додумать эту мысль до конца мне не дал какой-то мордатый парень, попытавшийся меня зарубить. Я принял удар на щит (от него сразу же полетели щепки), махнул в ответ мечом и попал ему в руку. Он возопил, а потом его кто-то толкнул, меня кто-то толкнул, и мы разошлись, как в море корабли, и передо мной уже был новый враг, и он снова рубил мой щит, а я вяло отмахивался от него плохо заточенным мечом и высматривал вражеского предводителя.

Он или не он?

Предводитель рубился весело и бешено, небольшой отряд под его командованием уже практически добрался до воды и вот-вот мог зайти на нас с фланга. Я пнул какого-то вражеского парня в живот, похлопал какого-то дружеского парня по плечу и показал ему туда, но, мне кажется, он так и не понял, что я имею в виду.

Пришлось выбираться из рубки и пробиваться в одиночку.

И нет, это был не он. Даже не похож. Просто какой-то местный военачальник, тысячи их.

Раздосадованный донельзя, я ударил набегающего на меня солдата краем щита в лицо, рубанул второго куда-то в область груди, и принялся крутить головой, высматривая направление для тактического отступления, как на меня насели сразу трое. Я отмахивался от них мечом, а потом споткнулся то ли о торчавшую из земли корягу, то ли чей-то труп, на мгновение потерял равновесие и чей-то увесистый кулак прилетел мне в челюсть.

Это было не столько больно, сколько обидно. Удар был весьма неслабым, рот сразу же заполнился кровью, и я почувствовал, что у меня шатается зуб.

А стоматологов, между прочим, еще не придумали.

В этот момент у меня и упала планка. В общем-то, тут и без этого много всего накопилось, из предыдущего, так сказать, жизненного опыта, плюс отсутствие штанов, плюс тот факт, что я за два дня так и не смог найти того, кто мне нужен, а ведь неизвестно, сколько мне еще тут осталось, и надо что-то делать, но не очень понятно, что, а вдобавок еще и по роже съездили…

И я перестал себя сдерживать, засунув убеждение, что это не моя война, куда-то в глубины мозга, и пошел на них, и начал раздавать им по полной, и оказалось, что они не очень-то готовы это унести.

Щит мне изрубили почти сразу же, и я бросил его и поднял с земли второй меч, и закрутил их, и выдал ребятам несколько новых финтов, к которым они не привыкли, и показал им пару приемов, и… честно говоря, после этого я окончательно вошел в раж и не очень хорошо помню все эти подробности, но в итоге прорыв был остановлен, не тот вражеский военачальник убит, а его люди позорно отступили обратно за холмы, а я и мои братья по оружию, воодушевленные моим примером, гнали их почти до самых неприступных стен и остановились только тогда, когда по нам начали попадать их засевшие на этих самых неприступных стенах лучники.

Похоже, что на сегодня бой был закончен. Наши трубили отступление, вражеские войска поспешно втягивались в город, кое-где кто-то еще кого-то рубил, но мой запал прошел, и, как обычно и бывает со мной после драки, навалилась опустошенность, усталость и желание тщательно обдумать произошедшее.

Я бросил чужой меч на землю, сунул свой плохо заточенный меч за пояс и побрел к побережью, и тут выяснилось, что мои сегодняшние подвиги не остались незамеченными. Кто-то из наших командиров в вычурной золотой броне, скорее всего, какой-нибудь царь (тут этих царей, как корнишонов в банке. Любой обладатель трех пастбищ и двух деревень мог провозгласить себя царем, такое вот у меня ощущение), стоявший в окружении воинов, снаряженных гораздо лучше, чем я, жестом подозвал меня к себе.

— Я — царь Диомед, — сказал он. Надо же, я угадал, мужчина на самом деле оказался царем. — Кто ты, воин?

И хотя ответ на этот вопрос был у меня заготовлен заранее, я все равно чуть не налажал, потому что голова была занята другим.

— Ахиллес, — сказал я. — Сын Пелевина. То есть, Пелея.

* * *

*Чапай ошибается. (Примечание АФС)

Глава 53

Откровенно говоря, ситуация была для меня в новинку.

Потому что до этого обычно я принадлежал к числу тех парней, которые валились из вертолета на головы предварительно подавленного огнем противника, а не был