Книга Стрелы степных владык - Анна Макина

маленького Ушилу.

Модэ не смог полюбить младшего брата: уж слишком старательно его мать, яньчжи Сарнай, ограждала малыша от общения со старшим сыном своего мужа. Но всё складывалось так, что именно пухлощёкому Ушилу придётся стать наследником шаньюя, а его, Модэ, вскоре забудут, словно он и не жил на земле. Когда его увозили с собой послы юэчжей, отец даже толком не попрощался с сыном.

Вспоминая отца, Модэ с двумя охранниками вышел в степь, окружавшую ставку Кидолу. Хотелось убраться подальше от шума и вони и там полюбоваться чистым синим небом. На этот раз удалось отойти достаточно далеко, юрты скрылись за холмами.

Модэ остановился и поднял голову — в небе парил гордый, свободный беркут. Если бы у него отросли крылья, юноша тотчас улетел бы на север, к своему народу. Мечтая о полёте, пленник не сразу обратил внимание на то, что оба охранника застыли на месте с сонными и безразличными лицами.

Впереди на склоне холма мелькнуло рыжее — лисица! Она осмелилась подойти так близко к людям. Почему?

Не успев найти ответ на этот вопрос, юноша тихо ахнул, глядя на то, как лисица увеличивается в размерах, и поднимается уже человеком — прекрасной женщиной: высокой, ростом с самого Модэ, стройной, гибкой и полногрудой. Такие лица, как у неё, сказители сравнивают с луной, чёрные брови красавицы выгибались ровными дугами, губы алели степными маками, тёмные глаза блестели ярче самоцветов в перстнях Кидолу. Два десятка чёрных кос ниспадали на плечи девушки, а платье огненно-алого шёлка стелилось за ней лисьим хвостом.

Модэ замер, потом оглянулся на охранников, но те словно не замечали прекрасного видения. Он ущипнул себя за руку, чтобы проверить, не снится ли ему это, и услышал смех красавицы, а затем тихий, вкрадчивый голос:

— О нет, не бойся, ты не спишь.

Когда юноша вновь оглянулся на охранников, девушка пояснила:

— А вот они спят и не проснутся, пока я этого не пожелаю. Можно считать, что мы здесь одни, сын Туманя.

Облизнув пересохшие губы, Модэ спросил:

— Меня ты знаешь. А кто ты такая?

— Ты же меня видел, — рассмеялась девушка.

— Ты лиса?!

— Ага, — подтвердила красавица, подойдя ближе.

Её пухлые губы улыбались так маняще, призывно.

— Чего ты хочешь, лиса? — спросил Модэ и получил твёрдый ответ:

— Тебя!

Девушка обвила его сильными руками и впилась поцелуем в губы. Её язык проник в рот Модэ. Ему ни с кем раньше не доводилось целоваться вот так, и переведя дух, он выдавил из себя только:

— Почему?

Девушка только фыркнула и насмешливо ответила:

— Ты красив, и я хочу тебя. По-моему, вполне достаточно.

Последовал новый поцелуй, но на этот раз Модэ усвоил урок и тоже попробовал действовать языком — это оказалось приятно. Девушка взяла его ладонь, положила себе на грудь, подбодрила взглядом и увлекла юношу за собой на мягкую траву.

Огненно-алый шёлк казался ещё ярче на зелени, гладкая смуглая кожа красавицы почти обжигала, и Модэ забыл обо всём. Сейчас для него существовала лишь она, луноликая лиса, со стоном удовольствия выгибавшаяся под ним и царапавшая его спину острыми коготками. Такого наслаждения с женщиной ему испытывать ещё не доводилось.

Когда они устали и лежали рядом, обняв друг друга, Модэ прошептал в розовое ухо красавицы:

— Как тебя зовут, милая?

И она тихо ответила:

— Шенне.

— Я не видел женщины прекраснее тебя, Шенне! — признался ей Модэ.

Та довольно зажмурилась.

О времени они забыли, как и об охранниках, по-прежнему стоявших столбами. Только небо и земля стали свидетелями того, как юный хунн и девушка-лиса любили друг друга на склоне холма в разгар весны, среди благоухающих степных цветов.

Примечания:

Юэчжи — ираноязычный европеоидный народ в Центральной Азии, кочевники скотоводы.

Шаньюй — титул верховного правителя хуннов. Китайцы приравнивали этот титул к царскому или даже к императорскому.

Яньчжи — титул любимой главной жены шаньюя.

Глава 2. Бегство

Девушка-лиса поднялась на ноги первой, оправила платье. Вскочивший Модэ с подозрением уставился на охранников, про которых совсем забыл. Шенне успокоила его:

— Они ничего не видели и не слышали. Когда я сниму с них чары, вы пойдёте дальше, словно ничего не случилось.

Модэ положил руки ей на плечи и, заглянув в глаза, с надеждой спросил:

— Мы ещё увидимся?

— Разве ты не боишься меня, злую и коварную лису? — поддразнила его девушка.

Не раздумывая, Модэ ответил:

— Ты не такая, и я не боюсь тебя.

Он запнулся, но вскоре подобрал нужные слова и с жаром зашептал:

— Шенне, ты словно солнце, сошедшее с небес ко мне! Рядом с тобой я ощущаю себя сильным, как никогда раньше. Если хочешь, я приду завтра на это же место?

Серьёзно посмотрев ему в глаза, девушка ответила:

— Нет. Лучше я сама к тебе приду. Если желаешь увидеть меня вечером, сядь возле юрты и приоткрой дверной полог.

Своё обещание она подкрепила поцелуем и исчезла, мелькнул только рыжий лисий хвост. Зашевелились охранники, и Модэ быстро пошёл дальше, не желая, чтобы кто-то из воинов обратил внимание на примятую траву и сломанные стебельки цветов на склоне.

Время до вечера тянулось томительно долго. Но вот наконец стемнело, и Модэ уселся у юрты, глядя на север. Дверной полог за спиной он слегка отвернул. Наблюдая за становищем, он едва не упустил момент, когда за спиной прошелестел ветерок, и послышался шёпот:

— Я здесь.

Немного помедлив, Модэ встал, потянулся и ушёл в юрту. Теперь до утра его не должны беспокоить, если, конечно, не придут вести с севера.

В юрте его ждала Шенне в человеческом облике, и Модэ предложил ей разделить с ним ужин. Та удивилась, но улыбнулась и согласилась. Ложка для похлёбки у них была одна, так что Шенне съела только несколько кусочков варёной баранины. Еду они запивали разбавленным айраном. Потом Модэ сцеловал, слизал следы айрана в уголках губ девушки.

Они говорили шёпотом, и Шенне заверила, что, благодаря её чарам, звуки из юрты кажутся страже лишь шелестом ветра. Тем не менее, Модэ и лиса соблюдали осторожность, старались вести себя тише. Проворная Шенне вмиг избавилась от своего платья и стала раздевать юношу. Тот засмущался было, но вмиг забыл об этом, растворившись в жарких поцелуях и объятиях.

Сейчас он не поменялся бы местами и с самим правителем юэчжей. Пусть у того на ложе узорные кошмы и китайские шелка, а рядом с Модэ — живой огонь, в котором так сладко сгорать, а потом возрождаться вновь.

Утолив первую страсть, юноша