Книга Дипломат - Максим Шарапов

спокойно обо всем этом говорите, смеетесь, как будто все это не по-настоящему. А между прочим, смеркается уже и скоро стемнеет, а вы сказали ночью… И что тогда?

– Тогда и начнем действовать, – интонации в голосе посла огрубели, – а спокоен я, Елена Олеговна, потому что, во-первых, дипломат своих эмоций никогда показывать не должен, а, во-вторых, я знаю, что делать.

   Головы людей в зале почти одновременно шевельнулись.

– Вы помните, наверное, что зданию нашему больше ста лет. Когда в середине двадцатого века здесь открывали еще советское посольство, дом этот подробно изучили и нашли подземный ход. Кто его рыл и зачем не поняли, да и не старались, я думаю, но и замуровывать не стали. Решили вдруг пригодится, – посол ладонью потер прикрытые веками глаза. – И не ошиблись, к сожалению. Информация эта передавалась только от посла к послу, чтобы не было утечек. И я бы вам ничего не сказал, если бы не особая ситуация. Тоннель ведет метров за сто пятьдесят и выныривает в тупиковом дворе на параллельной улице. Выход замаскирован под обычный канализационный люк, который, правда, снаружи открыть нельзя. Но здесь этим жизнь себе не сильно усложняют. Игнатов сегодня по этой подземной тропинке прогулялся, там все в порядке, даже электричество есть. Это, видимо, наши уже постарались.

– Там очень комфортно и сухо, – добавил Иван Николаевич, – и можно спокойно передвигаться во весь рост.

– А крысы там есть?! – визгливо спросила Елена Олеговна.

   Иван Николаевич хотел ответить, что кроме вас, Елена Олеговна, не будет, но вовремя перешел на дипломатический язык.

– Я пока не заметил, Елена Олеговна, – и не удержался все-таки, – но могут и появиться.

– Это кошмар! – Елена Олеговна вскинула руки выше свой замысловатой прически.

   Несколько голосов одновременно попросили Елену Олеговну прекратить! И она прекратила.

   Посол молча досмотрел эту сцену:

– Через два часа, – Евгений Алексеевич переменил ногу, – как раз, когда стемнеет, наши местные друзья подгонят к выходу из тоннеля микроавтобус и внедорожник. Места будет мало, ну, придется нам потесниться. Аэропорты, как я уже сказал, для нас закрыты, но совсем недалеко Средиземное море… – посол сделал паузу и посмотрел на своих подчиненных. – Правильно! – уловил продолжение своей мысли на некоторых лицах, – а там постоянно дежурят наши военные корабли. Полчаса назад я говорил с Москвой, один эсминец уже направляется к нашему побережью. Близко он не подойдет, конечно, но они спустят небольшой катер, и он заберет нас в условленном месте. Это если коротко. Поэтому, – он перебил чей-то вопрос, – разговоры заканчиваем. Через час собираемся у меня в кабинете, лаз начинается именно там. С собой только документы, одежду, воду, бутерброды какие-нибудь. Дипломатов попрошу остаться, остальным собираться.

   Люди задвигали стульями, кто-то вполголоса заговорил. Через несколько минут рядом с послом осталось только одиннадцать человек.

– А вы что сидите? – Евгений Алексеевич взглянул на мальчишек, тоже оставшихся в зале.

– А мы уже взрослые, – ответил один из них.

– Взрослые, – неожиданно согласился посол, – а сегодня, наверное, еще больше повзрослеете. Но я попросил остаться не всех мужчин, а только дипломатов. А вам еще предстоит помогать женщинам, когда будем прорываться к побережью.

   Мальчишки по-прежнему сидели, вжавшись в свои стулья.

– Антон, – повернулся к мальчикам один из мужчин, – идите, времени в обрез.

   Мальчишки поднялись и понуро вышли из зала. Посол дождался пока за ними закрылась дверь:

– Хороший сын у тебя растет, Павел. Мне искренне жаль, что твоя жена и Антон с Настей не успели уехать.

   Павел Васильевич покачал головой.

– Но мы постараемся всех спасти, – посол глазами встретился с Павлом и обоим стало понятно, что они не очень верят в эту чудесную возможность.

– Коллеги, – посол разбросал взгляд по лицам сидевших перед ним мужчин, – план, который я сейчас так спокойно и уверенно излагал, на самом деле полная авантюра. Прорваться к морю без всякого прикрытия, – он подвигал ртом, – шансов немного.

– У нас ведь оружие есть в посольстве, – сказал Иван Николаевич.

– Да, есть кое-что, – согласился посол, – но большинство из нас люди гражданские, с нами женщины, дети и придут за нами профессионалы. К тому же оружие в наших руках, это лишний повод сказать, что стреляли не в безоружных дипломатов. В этой ситуации рассчитывать, что мы дадим какой-то серьезный отпор просто мальчишество. Я, мужики, – посол взял свободный стул и сел рядом с остальными, – надеюсь на другое. Не вся страна еще в руках путчистов, и приморская часть как раз в меньшей степени, и карта боев очень рваная, как почти всегда при гражданской войне. Люди, которые нам будут помогать, хорошо знают свою местность и постараются вывезти нас еще не захваченными дорогами. Это длиннее, конечно, зато надежнее. – Он помолчал. – И для этого нам нужно десять часов. Десять часов надежды, что за нами не будет погони, надежды, что те, кто придут убивать нас в посольстве не сразу поймут логику нашего бегства и не смогут моментально перегруппировать свои силы, чтобы перехватить нас по дороге.

   Евгений Алексеевич опять замолчал и смотрел куда-то в сторону окна. Он молчал уже секунд пятнадцать, почти бесконечно в таком разговоре, но никто не решался спугнуть эту тишину. Все чувствовали, что посол настраивается на какую-то особенную мысль, страшную и жестокую, и поэтому не спешит с ней расставаться, понимая, что высказанная, она изменит все вокруг.

– Нам нужен человек, который отвлечет на себя наших убийц, – мысль превратилась в слова, которые проникли в сознание слушавших его людей. – Я уверен, если мы этот отвлекающий маневр не предпримем, никаких шансов спастись у нас не будет. А так они появляются, небольшие, но все-таки.

   Проникшая в сознание людей чужая мысль начала жить своей, не подчиняющейся человеческой воле жизнью, и размножалась с безумной скоростью, как планктон в океане.

   Размножалась эта мысль у каждого по-разному. Пресс-атташе подумал вдруг, что и повар, и водители и застрявшие здесь оборонщики, они тоже мужики. И ему стало противно от этой излишне самостоятельной мысли, а потом очень приятно, что он её не произнес. А еще он тихонько обрадовался, надеясь, что на него выбор вряд ли падет, потому что по природе своей был очень субтилен. «Соплей перешибить можно», говорила за его спиной Елена Олеговна и эта бесившая его комплексы фраза, на которую он никогда не мог ответить, потому что лично ни разу не слышал, теперь делала его душу смелее.

   Но в каких бы направлениях не разбегались мысли оставшихся с послом людей, все они понимали, что сейчас, всего за несколько минут, им предстоит выбрать и отправить на смерть сидевшего рядом человека, своего