Книга Ванечка и любовь - Микита Франко

ну, где-нибудь в Европе или в США. Я тогда не понял, почему. Не знал, чем разные страны отличаются друг от друга – я первый раз карту мира увидел в прошлом месяце. До этого, конечно, вроде тоже показывали, но всерьёз я этим не интересовался, так что мне сложно было представить, что такое США или Европа. Но Банзай сказал, что там крутые школы со шкафчиками и автобусами, а ещё соски-черлидерши. Про сосок – понял, про черлидерш – нет. Потом посмотрел в Интернете: какие-то спортивные тёлки на побегушках. Красивые.

Мечта Банзая сбудется у меня: мы с голубыми папами скоро уедем в Канаду. Вообще-то они хотели уехать ещё в прошлом году, но помешал Микин психоз или как его там. Мики – редкий сорт психа: то боится выходить из дома, то не может учиться в школе, то постоянно моет руки, то у него какие-то тревожные нападения (что это вообще за дерьмо?). По нему вообще-то ничего такого не скажешь, со стороны кажется ровным пацаном, но стоит какое-то время пожить под одной крышей, и сразу становится понятно, что он чокнутый.

Думаю, голубые хотят в Канаду не из-за спортивных тёлок. Я вообще-то удивлён, что в таких странах есть черлидерши – кому они там нужны? Банзай сказал, что там все ведут себя как геи, женятся друг на друге и усыновляют детей, так что не знаю, зачем там нужны красивые девушки.

Банзай сказал:

- Может, девушки там тоже голубые?

- Не, так не бывает, - ответил я.

- Почему?

- Ну, потому. Такое только у мужиков бывает.

- Ну, да, наверное, - согласился он.

В общем, до переезда, в апреле, ещё надо было дожить, а пока был только март, каникулы, и мы с Банзаем, прихватив с собой снежки из грязи, прыгали по гаражам: с них удобней всего обстреливались грязью девчачьи компании. Я всегда целился в Лёту, потому что считал её королевой идиоток. Притаившись, мы выжидали, когда они будут проходить мимо гаражей, а потом с криком бешеных индейцев начинали обстрел. Девчонки визжали, обзывались на нас придурками и разбегались, а мы ещё какое-то время прыгали с крыши на крышу, преследуя их, пока они совсем не скрывались из виду.

Но в тот день всё пошло не так. Точнее, девчонок мы как следует обкидали грязью – с этим всё нормально, но потом из гаража, на крыше которого мы с Банзаем как раз и стояли, вышла Свинина – его хозяйка. Не спрашивайте, почему Свинина, это ещё до меня повелось. Может, потому что она похожа на неё.

В общем, она давай на нас орать, мол, хулиганы, чего устроили, ну а мы давай удирать – и я как-то так неудачно поставил ногу, что под ней прогнулись доски и крыша провалилась, а вместе с ней и моя нога. Короче, я застрял, ещё и больно так – на ногу со всех сторон что-то давило.

Банзай занервничал, спросил:

- Тебе помочь?

- Нет конечно! – закричал я. – Всего лишь застрял в крыше, подумаешь!

Он кивнул и побежал дальше. Он тупица.

В итоге, кое-как вытащил ногу сам, и, хромая, пошёл слезать с гаража. Бежать уже не было смысла – меня со всех сторон поджидали Свинина, её муж, и ещё какие-то мужики – наверное, хозяева соседних гаражей пришли помочь справиться с таким ужасным преступником, как я.

Свинина схватила меня за ухо и начала материть так, как меня даже в детском доме не материли. Ругаясь через слово, она пыталась выяснить, где я живу, но я твёрдо решил ничего не говорить, хотя ухо, скрученное её пальцами-сосисками, уже горело.

Держа меня вот так, она пошла со мной во дворы, спрашивала у каждого встречного:

- Вы не знаете, где живёт этот мальчик или кто его родители?!

К счастью для меня, никто не знал, пока мы не встретили Банзая.

- Ты не знаешь, где он живёт? – тут же спросила его Свинина.

Не мешкая ни секунды, Банзай показал пальцем:

- Вон там, синий подъезд.

Я пытался взглядом и жестами показать ему, чтобы он заткнулся, но он даже не смотрел на меня.

- А квартира? – уточнила Свинина.

- На втором этаже налево.

Он тупица!

Свинина приволокла меня к нам домой (всё это время, не отпуская моё ухо), и нарвалась на Льва. Истерично начала жаловаться ему, что я хулиганил и специально ломал крышу её гаража, но тот как будто и не слушал. Перебив пылкую речь Свинины, Лев спросил: - Вы почему чужого ребёнка за ухо таскаете?

Растерявшись, она отпустила меня, и я быстро шмыгнул в квартиру, мстительно посмотрев на неё из-за спины Льва.

- Так он же… - начала оправдываться Свинина. – Крышу мне… Сломал… Хулиган он! Вот!

- Что бы он ни сделал, а на чужих детей свои пальцы поднимать вы не имеете права.

- А не надо меня правами пугать! – вдруг заголосила Свинина. – Я и без вас пуганая! Права мы все хорошо знаем! А вот обязанности!..

Лев отдал ей (почти кинул) деньги за сломанную крышу и захлопнул дверь раньше, чем Свинина закончила свою речь. Я уже обрадовался, что всё закончилось, как в моё покрасневшее и опухшее ухо уже вцепился он.

- Ай! – крикнул я от неожиданной боли. – Ты чё?! Сам сказал: нельзя детей за уши!

- Я сказал: нельзя чужих.

- А я чужой! Я детдомовский!

Льва это ни в чём не убедило, и он затащил меня в ванную, где без лишних церемоний толкнул к раковине.

- Помой руки, а потом я жду тебя у пианино.

- Зачем? – хмуро спросил я, но он сразу вышел, не ответив.

Я отмыл пальцы от грязи и, шмыгая носом от недовольства, пришёл в зал к пианино.

- Ну, чего? – спросил я.

- Давай, - сказал Лев, садясь в кресло. – Хочу слушать Бетховена в течение двух часов без перерыва.

- Чё так дофига? – возмутился я.

- То же самое хотел спросить у этой горластой дуры, когда отдавал ей деньги за крышу.

- Ну и не отдавал бы, - ответил я. – У неё была дерьмовая крыша, сама виновата.

- Теперь три часа вместо двух, - поправил Лев. – Штраф за слово «дерьмовая».

- Сам его только что сказал.

- Повторил за тобой.

- А ты чё, повторюха-муха?

Лев посмотрел на меня таким