Книга Девственница мафиози - Мила Финелли

доном Виргой это обсудили, — сказал Боргезе. — Мы хотели бы объединить две семьи в браке.

— Нет, черт возьми — и — Ни в коем случае, — ответили мы с Раваццани одновременно.

По крайней мере, в этом мы сошлись во мнении.

— Это не просьба, — сказал Боргезе, его голос был ломким, как лед. — Наша работа — уладить это, и вот что мы решили. Ни у кого из вас нет выбора. Свадьба между вашими семьями состоится. — Он откинулся назад, на его лице появилась скользкая улыбка.

— И у нас на уме только невеста.

Невеста… был ли я женихом? Che cazzo? (Какого черта?)Я не хотел ни за на ком жениться, кто бы ни отдавал приказ. К черту наследников, к черту традиции. Я никогда не собирался заводить собственную семью. Я буду служить боссом на своих условиях, а не на чьих-либо еще.

«Ты слишком зол, Джакомо».

Слова моей матери, когда я был маленьким мальчиком, все еще преследовали меня, но они были правдой. Еще один пример того, почему я никогда не продолжу линию Бускетты. Один из многочисленных бастардов моего брата мог бы получить корону, когда я умру.

Раваццани заговорил первым. — В моем доме нет ни одной женщины, кроме моей двухлетней дочери. Поскольку вы не можете иметь ее в виду, то я не знаю, кого вы предлагаете.

— У твоей жены две сестры, да? — спросила Вирга. — Незамужняя и совершеннолетняя, я полагаю.

Почти все в комнате замерли. Близнецы Манчини, младшие сестры Франчески Раваццани, были хорошо известны в наших кругах. Их мать была известной итальянской моделью, вышедшей замуж за канадского главаря мафии. Такие вещи нелегко забыть таким мужчинам, как мы.

Но выходить замуж за Манчини? Ma dai (Ну давай же). — Ты имеешь в виду ту, что жила с Д'Агостино с прошлого лета? — спросил я с презрительным фырканьем. — Почти уверен, что ему не понравится, если ты выдашь ее замуж за кого-то другого.

— Нет, — сказал Боргезе. — Другая сестра. Эмма.

— Это не обсуждается, — спокойно сказал Раваццани. — Я этого не допущу.

Вирга продолжил, как будто Раваццани ничего не говорил. — Бускетта женится на девчонке Манчини и получит часть бизнеса в Торонто. А потом вы все будете вести себя как одна большая счастливая семья, capisce? (понятно?)

Торонтские дела? После того, как Раваццани украл у нас колумбийцев? Ma dai (Ну давай же), какое чертово оскорбление.

Я сохранял тон ровным, непреклонным, сложив руки на столе. — Я не женюсь — неважно, кто отдаст приказ и какой бизнес я получу. Мы с Раваццани решим эту проблему между собой, без необходимости в свадьбе.

Боргезе и Вирга обменялись взглядами, но я не смог их расшифровать.

— Наконец-то, хоть какой-то смысл. — Раваццани встал и застегнул пиджак. — Полагаю, мы закончили. Мне нужно вернуться в Сидерно.

Я тоже встал. — И мне пора возвращаться в Палермо.

— Мы ожидаем, что этот брак состоится, — сказал Боргезе. — Не разочаруй меня, Раваццани.

— То же самое касается и тебя, Бускетта. — Вирга пристально посмотрел на меня, его узко посаженные глаза были похожи на черные шары.

— Вы просите невозможного, — сказал Раваццани. — И мы с Бускетта оба согласны, что этого не произойдет.

Двое стариков выглядели так, словно хотели что-то сказать, но как они могли жаловаться? Раваццани принес большую часть денег Ндрангеты, а я большую часть богатства Коза Ностры. Мы были не теми людьми, которыми можно было бы легко помыкать или угрожать, если вы хотели сохранить свои большие дома, шикарные машины и дорогих любовниц.

Я вышел первым, не желая доставлять Раваццани удовольствие. Зани и остальные последовали за мной на жаркое калабрийское солнце. — Давайте убираться отсюда, — сказал я, забираясь в нашу машину.

ГЛАВА ОДИН

Эмма

Январь

Торонто, Канада

Фили сколько я себя помню, я хотела стать врачом.

Но эта мечта казалась мне сейчас очень далекой. Я боролась за то, чтобы не отставать на втором курсе университета. После этого наступили годы медицинского вуза и ординатуры.

Но я не сдавалась. Когда-нибудь это все будет стоить того.

Я помахала охранникам, когда проходил через парадные ворота своего дома. В это время года в Торонто было очень холодно, и мне всегда было жаль людей моего отца, которые застряли снаружи. Я направила свой электромобиль по подъездной дороге в гараж на четыре машины. Две машины моего отца — большой прожорливый внедорожник и элегантный спортивный автомобиль — простаивали месяцами.

Поставив машину на зарядку, я схватила сумки и направилась внутрь. Мне нужно было что-нибудь съесть и закончить кучу домашней работы. Но все это должно подождать, пока я не зайду к Папе.

Я бросила вещи на кухне, затем прошла по тихому дому. Некогда яркий дом теперь представлял собой жуткое собрание пустых комнат. Одиночество раньше беспокоило меня, но в последнее время я была слишком занята, чтобы замечать это.

Все изменилось за последние четыре года. Не только мои две сестры жили на другом конце земного шара, счастливо спариваясь, но и мой отец четыре месяца назад признался, что у него рак 4 стадии. Он начался в простате, но быстро распространился по всему телу. Единственная причина, по которой он мне это сказал, заключалась в том, что ему нужно было пройти курс лучевой и химиотерапии, чтобы атаковать опухоль. Поскольку мы жили вместе, он знал, что не сможет скрыть это от меня.

Однако он заставил меня поклясться, что я не буду рассказывать сестрам. У Фрэнки и Джии были сложные отношения с моим отцом, поэтому я старалюсь не чувствовать себя виноватой из-за того, что скрывала это от них. Не то чтобы кто-то из них недавно приезжал домой в гости. Никто из них даже не звонил ему по телефону в эти дни.

Пока я поднималась по лестнице, до моих ушей донеслись тихие звуки телевизора. Папа, должно быть, смотрел очередной старый фильм. Может быть, сегодня он захочет поиграть в шахматы. К сожалению, последний курс химиотерапии действительно подорвал его энергию. Ему понадобится несколько недель, чтобы восстановить силы.

Глория, его живущая медсестра, была в его комнате, читая в кресле. Мой отец спал, его тело было совершенно неподвижно, за исключением приподнятой груди. Медицинское оборудование загромождало большое пространство вокруг кровати. Мы держали его лечение здесь, в тайне от остального мира.

Глория прижала палец к губам и жестом пригласила меня следовать за ней в коридор.

— Привет, — сказала я, когда она закрыла дверь. — Как он сегодня?

— Хорошо. Он съел немного супа и пожаловался на недостаток соли.

— Конечно, как всегда. Он