Книга И вернуться - Эндо Биндер

структура астрофизической теории будет подорвана, разбита вдребезги?

— Вы понимаете это? — серьёзно спросил Темплтон.

Мур печально покачал головой и приступил к эксперименту. Удерживая корабль в неподвижном состоянии с помощью гироскопов, он выключил освещение в каюте и установил своё первое зеркало так, чтобы оно отражало лучи Сириуса. Затем он включил вращающееся зеркало. Каюту наполнил тихий вой. Это была жутковатая сцена, и только тусклые лучи Сириуса освещали напряжённые лица двух мужчин.

Когда вращающееся зеркало достигло скорости, при которой оно должно было отклонить световой луч настолько, чтобы создать обычные интерференционные полосы света и тьмы, Мур заглянул в окуляр. Интерференции не было!

— Господи! — потрясённо выдохнул он.

— Увеличьте скорость зеркала! — посоветовал Темплтон.

Мур постепенно увеличивал скорость, пока зеркало не стало вращаться в два раза быстрее, чем требовалось. Он снова посмотрел в окуляр. Интерференционных полос по-прежнему не было! Он выключил машину, с трудом поднялся на ноги и включил освещение в кабине.

— Нельзя вращать зеркало быстрее, иначе оно разлетится на части, — пробормотал он, выражение лица у него было как у пьяного. — Что это значит? — хрипло прошептал он. — Это не может быть правдой! Свет здесь не может распространяться со скоростью, вдвое превышающей скорость, установленную на Земле. Что это значит, доктор?

Лицо последнего озарилось торжеством. Но, как ни странно, к нему примешивалась смутная грусть.

— Это означает, — медленно произнёс Темплтон, — что одна вселенная уничтожена и на её место должна прийти другая!

Он выглянул в иллюминатор, как будто мог видеть, как рушится общепринятая вселенная. Затем он снова повернулся к Муру.

— Все наши представления о вселенной за пределами Солнечной системы основаны на визуальной интерпретации. Науке пришлось использовать свет в качестве мерила для измерения космоса. Принятая сегодня на Земле теория астровселенной основана главным образом на скорости света. Эйнштейн говорит о неизменной скорости света, абсолютной величине, которая входит в каждое из его уравнений.

Темплтон указал на зеркальный прибор.

— Но, как мы уже видели, абсолютная скорость света — миф! Все измерения на Земле проводились с помощью земного источника света. Никому не пришло в голову взять луч звёздного света и измерить его скорость после того, как он пересёк бездны космоса.

— На Земле это было бы практически невозможно из-за рассеивания слабого звёздного излучения, — пробормотал Мур. — Вот почему это никогда не пробовали. Но это так фантастично! Я всё ещё с трудом могу в это поверить! Свет от Сириуса распространяется со скоростью, по меньшей мере, в два раза большей, чем мы считали на Земле.[1]

— А как же тогда звёзды, лучи которых преодолевают расстояние в тысячи раз большее? — продолжил Мур.

— Именно, что с ними? — кивнул учёный. — Если говорить просто и кратко, то свет от многих дальних звёзд прибывает сюда, в Солнечную систему, с почти бесконечной скоростью!

Молодой Генри Мур издавал странные стонущие звуки, как будто был соучастником какого-то ужасного преступления. До него дошёл весь смысл их открытия.

— Мы только что разрушили вселенную! — воскликнул он. — Уничтожили её! Все космические измерения, сделанные на Земле, неверны! Ускорение света никогда не учитывалось. Следовательно, вся наша шкала внеземных величин — это обман, иллюзия. Все планеты стали ближе. Солнце стало ближе. Солнечная система уменьшилась в размерах! Не так уж на много — всего несколько тысяч миль в каждом случае — но это сокращение, если применить его ко всему космосу…

Он в ужасе замолчал. Он закрыл голову руками, как будто ожидал, что в любой момент вселенная обрушится на него.

Более спокойный, чем его коллега, потому как это не стало для него полным откровением, Темплтон продолжил мысль.

— Да, человечество слишком доверяет своим глазам, которые не могут увидеть настоящую вселенную так же, как не могут увидеть субатомные элементы. Как вы говорите, Солнечная система автоматически немного сжалась. В результате все методы измерения расстояний между звёздами оказались неверными. Потому что в целом Вселенная тоже уменьшилась.

— Насколько сильно? — спросил Мур. — Вы производили какие-либо расчёты?

Вместо ответа учёный подошёл к встроенному архиву и вытащил оттуда один лист бумаги и немного смущённо улыбнулся.

— Я имел смелость полагать, что мои подозрения подтвердятся. Согласно моей теории, скорость света ускоряется менее чем на полпроцента в минуту. Этот результат ошеломляюще возрастает, когда мы выходим за пределы Солнечной системы.

Он нервно откашлялся.

— Согласно этой шкале, Альфа Центавра находится на расстоянии светового месяца от нас — всего в 125 раз дальше, чем Плутон. Сириус находится менее чем в 800 миллиардах миль от нас, а не в 60 триллионах. Чем больше удаление от нас, тем сильнее уменьшаются прежние значения. Например, звезда, которая, как считается, находится на расстоянии ста световых лет, на самом деле находится всего в одном световом году от нас!

Мур поймал себя на том, что по непонятной причине затаил дыхание, слушая его. Это было так захватывающе — видеть, как человек берёт вселенную и сжимает её, как губку.

Темплтон продолжал.

— Согласно новой системе подсчётов, вся наша галактика Млечный Путь уменьшается с 300 000 световых лет в диаметре до всего лишь 30 световых лет. Ближайшая островная вселенная, Мессье 33, приближается с расстояния в 770 000 до сравнительно близких 70 световых лет. А расстояние до самой дальней из известных нам, Волопаса, сокращается с 221 миллионов до всего лишь 200 световых лет!

Мур стоял у иллюминатора, глядя на вселенную звёзд, которая внезапно сжалась. На мгновение ему показалось, что он видит эти огромные солнца и туманности, несущиеся к Земле с невероятной скоростью. Он вздохнул.

— В некотором смысле, профессор, — медленно произнёс он, — это какой-то позор. Великая вселенная Эйнштейна, Джинса, Эддингтона и других космологов съёжилась до размеров жалкой горошины, — он глухо рассмеялся. — Мы прилетели сюда, чтобы исследовать космическую пустоту, а возвращаемся, увлекая за собой небеса! Почему-то я не чувствую никакой радости от того, что мы сделали.

Мур отмахнулся от своего странного настроения и сказал более нормальным тоном:

— Что ж, я думаю, мы можем закончить на этом и вернуться.

Глаза Темплтона внезапно заблестели.

— Я планирую продолжить! — тихо сказал он.

— Что вы имеете в виду? — в ужасе выпалил Мур. — Продолжить куда?

— Во вселенную!

Темплтон посмотрел прямо в глаза своему юному другу.

— Вот почему я настоял на том, чтобы корабль был снабжён годовым запасом всего необходимого и тонной топлива. Его распад даст нам достаточно энергии, чтобы отправиться в любую точку Вселенной![2] А поскольку Вселенная только что сжалась до вполне обычных размеров…

— Но наши жёны! — перебил его Мур. — Мы обещали…

Голос Темплтона звучал задумчиво, почти механически.

— Странно, но