Книга Зайка для Хищника - Саша Кей

вагон срочной работы подгонит.

Но моим надеждам не суждено сбыться.

Когда я, максимально устранив последствия слезоразлива, выхожу из уборной, поздний гость никуда не девается, он терпеливо меня дожидается на диванчике с букетом тюльпанов и огромным конвертом.

Этот конверт вызывает у меня нервный тик. Если мне сейчас действительно придется что-то делать, я начну убивать. Стреляю глазами в настенные часы: перевалило за восемь часов вечера.

— Добрый вечер, с наступающим женским днем, — начинает посетитель довольно бодро, но заканчивает уже тоном, в котором слышны сомнения в уместности поздравлений. Очевидно, он замечает, что я заревана, и я пытаюсь всячески от незнакомца отвернуться. Все-таки красные глаза, сивые ресницы, лишенные туши, и распухший нос показывать не хочет ни одна женщина даже совершенно постороннему непонятному мужику.

Он все же поднимается с места и протягивает мне тюльпанчики, они очень нежные и милые, но конверт в другой руке приковывает мой взгляд.

— Чем я могу вам помочь? — принимаю я цветы. Голос мой дает понять, что лучше бы мужику со своими проблема справиться самостоятельно.

Да, не очень приветливо с моей стороны, но все радушие кончилось в пятнадцать ноль пять. Стараясь не смотреть ему в лицо, прохожу за свой рабочий стол и демонстративно начинаю собирать личную мелочевку в сумку. Может, хоть это его проймет.

— Лютаев ждет эти документы, — мне протягивают конверт, и я смотрю на него будто он отравлен. — Его надо просто убрать в сейф…

Ах, просто убрать! Это же прекрасно! С этого и надо было начинать!

Все еще отводя глаза, я протягиваю руку за документами. Мужик, наверно, решит, что я социофоб, но не плевать ли?

Этих товарищей с пачками документов после завершения рабочего дня до хрена и больше. Я их даже уже не различаю. «Очередной костюм» — так я их называю.

Ладно, сейчас быстренько уберу, и надо валить отсюда пока при памяти.

Нащупываю в тайничке под столом ключ и почти бегом подлетаю к сейфу. «Костюм» еле успевает посторониться.

Но не зря говорят, что спешка хороша лишь при ловле блох.

Окрыленная тем, что от меня ничего особенного больше не требуется, я не смотрю под ноги, и задеваю каблуком провод от системника. Мне чудом удается устоять на ногах и не вырвать кабель с мясом, и все бы было хорошо, но свинский день не может закончиться не свински. Ключ из руки, которой я взмахиваю, чтобы удержать равновесие, вылетает и падает строго между стеллажами.

Черт бы его побрал!

Все, о чем я сейчас мечтаю, попасть домой, как можно быстрее!

Неужели это так сложно?

Недолго думая, я сую конверт подмышку, под удивленный вздох посетителя встаю на колени перед стеллажами и тянусь за ключом.

Ключ не капризничает и попадается под пальцы довольно быстро, а вот вылезти оказывается не так-то просто. Точнее, это грозит серьезными потерями.

Втиснувшись боком в узкое пространство почти по пояс, я оказываюсь зажата между двумя стойками, и при попытке сдать назад, задев за одну из них, отлетает пуговица на блузке. На секунду я замираю, но в итоге решаю, что место потери не такое уж критичное, и продолжаю вылезать.

Щелк!

Вторая пуговица.

Она выстреливает и падает к начищенным ботинкам, которые приблизились к стеллажу.

— Может быть, я могу вам помочь? — значительно дружелюбнее, чем я пять минут назад, интересуется баритон в костюме.

— Нет, спасибо! — я делаю еще рывок.

Блямс!

Третья пуговица.

Осталась всего одна. В стратегическом месте. Если я ее лишусь, то перед мужиком я предстану совсем в непотребном виде.

Посетитель поддернув брюки, садится на корточки рядом со мной и подбирает пуговицы.

— А может, все-таки могу? — со смешком уточняет он. Вот я вижу только его колени, обтянутые темным сукном, но догадываюсь, что он ржет.

— И как вы себе это представляете? — огрызаюсь я. — Стеллажи подвинуть нельзя, они привинчены к полу.

— Я мог бы просунуть рук между стойкой и вашей… вашими… гхм… Вашим телом, — находит он наконец приличное определение. — И сжать их, то есть, прижать… э… поплотнее.

Глава вторая

Что? Прижать мои…?

У меня от возмущения все внутри дрожит! Предложить мне такое!

Но по причине скованности все мое негодование выражается в агрессивном вилянии пятой точкой.

— Мне кажется, это неуместное предложение, — цежу я.

— Ну как хотите, — не настаивает «костюм». — Пуговицы я положу на столе.

Он поднимается, и я слышу звук удаляющихся шагов.

Как?

Он оставит меня вот так? Говнюк!

Настает время принимать серьезные решения. Что страшнее: позволить незнакомцу ухватить меня за титьки или лишиться последней пуговицы и чесать к гардеробной через все здание под камерами наблюдения в рубашке, края которой без застежек не сходятся?

— Подождите! — выдавливаю я.

Шаги замирают, а потом снова приближаются ко мне.

— Я согласна, — скрепя сердце озвучиваю я. — Только без вольностей!

Мое предупреждение вызывает очередной смешок.

Весело ему. Посмотрела бы я на него, прищеми ему ширинку!

Мужик опускается на корточки и, положив руку мне поясницу, или почти поясницу, наклоняется ко мне

— Руку севернее! — шиплю я.

— Да подожди те вы, — ворчит он, игнорируя мою команду.

Он придвигается еще ближе, и я чувствую тепло, которое исходит от его тела. Мне видно только кусочек его плеча, но, бог с ним со зрением, уже через секунду начинают волноваться совсем другие органы чувств.

До меня доносится его аромат. Потрясающий парфюм, который, видимо, действует на меня, как глубокая анестезия, потому что я не сразу соображаю, что мужчина приступает к действиям.

Положив вторую руку мне живот, обжигая обнаженную в распахнувшихся полах рубашки кожу, он медленно, слегка надавливая, скользит рукой по направлению к груди.

Черт меня подери!

Если он сейчас не получает удовольствие, то я не Ира Зайцева!

Добравшись до ложбинки, мужчина слегка медлит, но через секунду его ладонь накрывает мою левую грудь.

Левая грудь неожиданно оживает и напрягшимся соском напоминает, что у нее давно уже ничего такого не было, а это нехорошо.

Я краснею как рак. Мужик не может не чувствовать упирающуюся ему прямо в центр ладони твердую горошину. И ведь ему не объяснишь, что я не испытываю никакого возбуждения! И я смирившись решаю не оправдываться, это будет слишком глупо выглядеть.

Тем временем, спаситель приноравливается к тому, с какой стороны прижать грудь плотнее, и это больше похоже на весьма смелую ласку. Он перекатывает грудь в ладони, а вторая рука, каким-то образом окончательно переезжает на ягодицы.

Но не успеваю я возмутиться, как товарищ наконец находит правильное положение, надавливает рукой и