Книга Красный. Таинственный конверт - Пьердоменико Баккаларио

Протокол?» – задумался он.

Да потому что эта змея ван Слай усыпил всех снотворным – с имбирём, скорее всего, – ответил Ласло сам себе, состроив раздосадованную гримасу.

Он терпеть не мог имбирь, в последнее время ставший настоящей эмблемой самых халтурных фьюжн-ресторанов.

Но больше всего Ласло презирал Оливера ван Слая.

Так что он без малейших колебаний распахнул дверь в комнату тринадцати маятников, где хранились самые ценные Семейные реликвии.

– Ни с места, ван…!

ДУУУУУУУУУУУУУУУУ!!!

Фанатская дудка загудела в нескольких сантиметрах от его левого уха. Потом над Ласло прогремел взрыв, и его осыпало разноцветным серпантином. И наконец из-за стола выскочили четверо:

– С ДНЁМ РОЖДЕНИЯ!

Тибо держал в руках серебряный поднос, на котором красовался любимый коктейль именинника. На Вине было вечернее платье, а в руках она держала один из тех продолговатых и узких пакетов, внутри которых просто не может быть ничего, кроме шёлковых галстуков. Зельда щёлкала затвором фотоаппарата, желая задокументировать, как её отец ворвался в зал в средневековых доспехах. Маркус всё ещё сжимал в руке пистолет, стреляющий серпантином, а Имоджен…

– …ДУУУУУУУУУУУУУУУУУ!!!

– Имми… – пробормотал оглушённый Ласло. – Не могла бы ты перестать дудеть?

– Не ожидал, пап, а?

– Нет, святые угодники, не ожидал! Да и день рождения у меня послезавтра!

– Мы прекрасно знаем, дорогой. Но не выступи мы немного заранее, ни в жизнь не застали бы тебя врасплох, – ответила ему госпожа Бина.

– Хм, это правда. Не так-то легко обвести вокруг пальца Ласло Интригио! – усмехнулся он. А затем медленно вылез из доспеха, тут же обменяв его на коктейль.

– Тибо…

– Конечно, господин Ласло, – кивнул дворецкий, не дожидаясь дальнейших пояснений. – Я сейчас же пойду и остановлю Чрезвычайный Протокол, пока не запустился Второй Этап… Было бы не особенно приятно, если прямо во время вашего праздника на нас обрушился бы поток быстротвердеющей пены, – учтиво ответил дворецкий семейства Интригио, покидая комнату.

– О, вижу, что наш незаменимый Тибо отключил и микрочипы, отвечающие за управление комнатой… – сказал Ласло, показывая на горящие вопреки Чрезвычайному Протоколу люстры. – Я чуточку предсказуем, не так ли, дорогая? – смущённо пробормотал он.

Но Бина улыбнулась ему.

– Я тоже, не переживай, – ответила она, протягивая ему продолговатый блестящий пакет.

– В предсказуемости есть какой-то элемент заботы, тебе так не кажется?

– Ты права, дорогая моя… Жёлтый? – спросил он, хватая свой подарок.

Бина закусила губу.

– Вообще-то… в этот раз выбирали дети.

Добродушная улыбка Ласло умерла у него на губах от одного взгляда на ужасающий принт с отдалённым намёком на психоделику, красовавшийся на его новом галстуке.

– О, в точности такой, о каком я мечтал! – соврал он, вновь складывая губы в ехидной улыбке. – Сегодня вечером сюрпризы так и сыплются, а? А ведь представителя семьи Интригио так просто не проведёшь!

– Мы целый месяц готовились! – призналась Зельда.

– И несмотря ни на что, тебе удалось вооружиться! – восторженно сказал Маркус.

– И… покрыться бронёй! – добавила Имоджен, бросая взгляд на громоздкий железный скафандр, лежавший на полу.

– Как я вам и говорил, фирменный инстинкт рода Интригио! Как у вашего египетского предка Рашида Эль-Интрига, который выбрал пралине в чёрном шоколаде с ратафией из коробки отравленных конфет.

– Ух ты, и только в ней не было яда? – спросил Маркус.

– Нет-нет, она тоже была отравлена. Но пока старому доброму Рашиду промывали желудок в скорой помощи, он признался, что конфеты вкуснее в жизни не пробовал!

– Ммм, интересно… – откликнулась Зельда.

– Да, но раз уж мы об этом, есть ещё кое-что интересное… – сказал Ласло, наморщив лоб. – Почему мы здесь, в комнате тринадцати маятников? Традиция в этом смысле ясная. Комната должна стоять закрытой всегда, если только в жёлтый ящик для писем не придёт…

– …жёлтый конверт, конечно. Так он и пришёл! – прервал его Маркус.

– Но самое странное, что на сей раз жёлтый конверт… вовсе не жёлтый, – добавила Зельда.

Ласло вопросительно посмотрел на жену.

– Да, это так. А ещё я думаю, что не тётя Эдна нам его отправила… – подтвердила Бина, показывая ему странный, исключительной элегантности конверт из рисовой бумаги.

– Суп из креветок с имбирём, господа, чтобы перекусить в праздничную полночь… – объявил в эту секунду Тибо, внося из кухни огромную сине-белую фарфоровую супницу. – Традиционный рецепт наньтунских рыбаков, господин, не извольте беспокоиться: ни единой уступки нынешней безалаберности, – добавил он вполголоса, проходя мимо Ласло.

Господин Интригио был вынужден признать, что в аромате этого имбиря, смешанного с запахом креветок, и вправду был некий манящий и аппетитный оттенок. И решил, что загадочную историю конверта неправильного цвета лучше распутывать, сидя за столом с приборами в руках.

2

Как напевают моржи?

– Это действительно необычно… – размышлял господин Интригио, складывая салфетку возле своей тарелки после третьей порции супа из креветок.

Маркус уже дремал, опустив голову на стол, Зельда лакомилась клубникой с мороженым, а Имоджен, сложив ноги на стуле, уставилась на экран своего смартфона с не поддающимся расшифровке выражением лица.

– Я имею в виду, что… – продолжал Ласло, – такое уже бывало: какой-то неопытный почтальон по ошибке сунул обычные письма в жёлтую щель, предназначенную для конвертов тёти Эдны, но всякий раз установленные в нём сверхчувствительные сенсоры выплёвывали неправильные конверты обратно.

– А этот конверт, насколько можно судить, полностью соответствует по размерам и весу тем, в которых отправляет свои письма тётя Эдна, – отозвалась Бина.

– Но он не жёлтый, – добавила Зельда.

Ласло ещё немного покрутил конверт в руках, пытаясь оценить его плотность.

– Что это за бумага?

– Китайская, совсем как суп Тибо, на мой взгляд. Ручной работы. Старинная. Ценная. Пурпурный цвет, натуральный краситель. Исключительно изысканная бумага.

– И кто же, по-вашему, стал бы давать себе труд писать нам письмо на старинной китайской бумаге ручной работы?

– Кто-то исключительно изысканный, не иначе. Он знал, что мы оценим это по достоинству.

– Точно, – пробормотал господин Интригио, кладя конверт на стол.

– И? – обратилась к нему Зельда. – Ты что, не станешь его открывать?

Ласло встал из-за стола, подошёл к хрустальным витринам, в которых выставлялись некоторые из семейных реликвий, и, бросив на них беглый взгляд, открыл одну.

– На изысканность всегда отвечают не меньшей изысканностью, воробушек… – сказал он дочери.

И, показав ей изящный костяной нож для бумаг, с помощью которого намеревался открыть конверт, вернулся на своё место за столом, пока Зельда робко пыталась обозначить своё неудовольствие манерой обращения отца к дочери, которой давно минуло одиннадцать.

– А главное… – невозмутимо продолжал Ласло, – в случае, если, открыв конверт, мы выпустим наружу какое-нибудь ядовитое вещество, лучше знаменитого Ножа Для Бумаг «Амадей» тёти Освальды Хосе Интригерас ничего не придумаешь. Ах, до чего