Книга Написанное остается - Александр Леонтьевич Петрашкевич

долго не говорят, а помнят друг друга до гроба. А то, что германские рыцари за двести лет не смогли одолеть дикое славянское племя, совсем не значит, что оно не проглотит вашего учения, если его подбросить с умом и хорошей наживкой.

Л ю т е р. А ты, Иохим-Иоанн-Джованни-Исаак, не такой уж и…

И о х и м (перехватывает). Тертый я, ваша светлость, и некогда назывался Ахметом… Так позвать доктора Скорину к господину профессору?

Л ю т е р. Чего же не позвать? Встреча с достойным собеседником взаимно обогащает.

И о х и м. Мудрые слова. По себе знаю. И если подумать…

Л ю т е р. Это уж мое занятие. А ты иди!

И о х и м. Понимаю, ваша светлость!.. Но не едет ли Скорина в Кенигсберг, чтобы по дороге заехать в Вармию, к канцлеру Ольштынского капитула Николаю Копернику?

Л ю т е р (удивленно). К тому самому?..

И о х и м. Иохим другого не знает… У них, ваша светлость, были одни учителя и в Кракове, и в Падуе. Почему же у них не могут быть одни и те же интересы? Тем более что Скорина считает Коперника большим умником. Если это не так, то зачем Скорине возить с собой письма Коперника?

Л ю т е р (удивленно). Ты видел у Скорины письма Коперника?

И о х и м. Что письма! Иохим видел у Скорины такое, от чего кое у кого может потемнеть в глазах. И если бы господин профессор бросил Иохиму на бедность… он… (Вынимает листок.)

Л ю т е р (дает монету). Держи!

И о х и м (попробовал монету на зуб). Коперник посинел бы от злости, если бы знал, как дешево ваша светлость ценит его открытия.

Л ю т е р. За свою наглость ты сгоришь когда-нибудь на костре.

И о х и м. Какая польза жечь бедного Иохима, если могут сгореть Скорина с Коперником? (Передает листок.) Я вам должен сказать, ваша светлость, когда я был мусульманином и торговал шкурами…

Л ю т е р (просмотрев листок). Покажи золотой?

Иохим находит монету. Лютер берет ее и возвращает листок.

Ничего нового. Этот бред у меня уже есть. Всучи кому-нибудь другому.

И о х и м (разочарованно). Такая уж судьба у бедного Иохима: если у Коперника ничего нового, то и ему одни убытки. (Идет к выходу, останавливается.) Когда я был мусульманином, назывался Ахметом и торговал шкурками, мне приходилось встречаться с купцом Иваном Скориной. Не мое дело поучать вашу светлость, но мне не легко было объегорить того Ивана. А этот — Франциск, да еще доктор…

Лютер долго рассматривает монету, потом кладет ее в карман.

Иохим уходит.

II

Ночлежка при трактире. Ночь. Ю р и й  О д в е р н и к  и  П е т р  М с т и с л а в е ц  спят на широких полатях. М а р г а р и т а  почти на ощупь ловко работает спицами — что-то вяжет. За столом, освещенным свечой, сидит  С к о р и н а. Он так увлечен чтением, что кажется — не слышит, как красиво и душевно поет Маргарита.

Ой, з-пад лесіку, лесу цёмнага,

Ой-лі, ой-люлі, лесу цёмнага,

Што з-пад гаіку, з-пад зялёнага,

Ой-лі, ой-люлі, з-пад зялёнага.

Тудай ішлі-прайшлі ўсё два малайцы,

Ой-лі, ой-люлі, ўсё два малайцы.

Усё два малайцы, абодва холасты,

Ой-лі, ой-люлі, абодва холасты.

Яны йшлі-прайшлі, станавіліся,

Ой-лі, ой-люлі, станавіліся,

За адну дзевачку пасварыліся,

Ой-лі, ой-люлі, пасварыліся.

«Вы ж не біцеся, не сварыцеся,

Ой-лі, ой-люлі, не сварыцеся.

Аднаму каму я дастануся:

Ці то старшаму, ці то младшаму,

Ой-лі, ой-люлі, ці то младшаму».

Появляется молодой  м у ж ч и н а  в одеждах, какую носила польская знать в начале XVI века. Галантно отсалютовав шпагой и сделав церемониальный поклон, гость раскинул руки для объятий.

С к о р и н а (потрясенный неожиданной встречей). Микола?!

Г у с о в с к и й. Франциск!!!

Обнимаются.

С к о р и н а. А я думал — чудес не бывает!

Г у с о в с к и й (снова обнял друга). Родной ты мой!

С к о р и н а (отступил, рассматривает). А статный! А важный! А пригожий, черт тебя задери и бог тебя охрани!

Г у с о в с к и й (на Маргариту). Жена?

С к о р и н а. Жена… Но чужая.

Г у с о в с к и й. Все равно красавица. Пшепрашем, пани! (Целует руку Маргариты.)

С к о р и н а (кричит). Юрий! Петр! Да проснитесь вы, медведи!

Одверник и Мстиславец просыпаются, но ничего не понимают.

Микола это! Микола Гусовский! Из нашего края хлопец. В университете Краковском учились вместе, товаришили. (Обнимает Гусовского за плечи.) И не было у меня друга вернее его! И радость — на двоих. И горе — на двоих! И песню родную — в два голоса! И печаль по отчему дому — поровну!..

Г у с о в с к и й. И влюблены были в одну паненочку…

С к о р и н а. Оттого красавица наша и осчастливила третьего. (Мстиславу.) Между прочим, друг мой Микола земляком тебе приходится. Ты из Мстиславля, а он из Гусова на Днепре. Отсюда и прозвище ему Гусовский.

Г у с о в с к и й (с печалью). Теперь у меня, Франциск, и прозвище чужое, и вера не своя…

С к о р и н а (задумчиво, после паузы). Не всякий волен свое имя носить, не каждый может по себе веру избрать.

О д в е р н и к. Маргарита, рыбонька, на одной ноге к корчмарю! Капустки, огурчиков, шкварку! И чтоб мне яишницу в решето. И пойла того, которое шнапсом называется, если ничего другого не найдется. (Подает Гусовскому руку.) Держи! Будем знакомцами. А если полюблю, то на меня можешь положиться. Одверник я! Юрий. А можно и просто Юрась. (К Маргарите.) Ладушка моя, ты еще тут?!

Маргарита выходит.

С к о р и н а. Рука этого самого Юрася одинаково твердо может держать меч и безмен. Он радца Виленский, друг мне верный и…

О д в е р н и к (использовал паузу). Он хотел сказать: и кредитор… Только у таких должников, как Франциск, я сам в вечном долгу останусь. Ибо нет сегодня на всей Белой Руси нашей мужа более достойного и более богатого душою, чем Франциск, сын Скоринин, из славного Полоцка-града.

Г у с о в с к и й. Сколько же мы с тобой не виделись, Франциск?

С к о р и н а. С того самого часа, как расстались…

Г у с о в с к и й (Одвернику). В лето 1509 года от рождества Христова король польский и великий князь литовский Сигизмунд Старый направляет посольство в Копенгаген, чтобы заключить договор о вечном мире…

С к о р и н а. И два счастливые и, как им кажется, способные бакалавры наук вызволенных по воле его величества включаются в посольство писцами…

Г у с о в с к и й. Послы вечный договор подписывают, способные писцы стократ его переписывают, короли готовятся к новой войне, а бакалавры волею судеб на целые годы теряют друг друга… Сон! Ей-богу, сон! Дай я тебя потрогаю, пока ты не исчез.

С к о р и н а. Теряют, чтобы найти!

Г у с о в с к и й (вспомнил). А находят, чтобы спросить друг у друга о содеянном, чтобы поведать друг другу о достигнутом, как во взаимной клятве о том условлено было. Или, может, забыл уговор наш?..

О д в е р н и к. Должно, плохо ты знаешь друга своего, Микола?!

М с т и с л а в е ц. Да мы лучше на плаху, чем супротив слова!..

Скорина обнимает за плечи Мстиславца.