Книга Большой проигрыш - Алексис Опсокополос

У каждого из них уникальные особенности, но принцип действия у всех один — делать сильнее своего хозяина, давать ему особые навыки, защищать его. А Кусанаги-но цуруги другой. Поэтому даже слабый маг может его использовать. Просто от уровня мага зависит, сколько процентов от возможностей меча он использует.

— А как Вы думаете, я сколько использую? — спросил я.

— Надеюсь, до двадцати добрался.

— Это что там тогда на ста или хотя бы на восьмидесяти?

— Надеюсь, когда-нибудь узнаешь. И я тебе вот ещё что скажу: у тебя очень хорошее сочетание Великих артефактов. Они будут прекрасно друг друга дополнять. Точнее, они и ты. Когда шапка даст тебе все свои силы, и ты сможешь их принять и с их помощью выжать из меча всё, на что он способен он, ты действительно станешь самым сильным на свете. Но на это понадобится лет сто.

— Сто?

— Впрочем, ты талантливый и везучий, должен управиться и за девяносто.

— Вы всё шутите.

— Увы, не шучу. Дело это не быстрое, поэтому надо всё форсировать. Романов прав — времена сейчас неспокойные, война может начаться в любой момент.

— Значит, буду форсировать, — пообещал я. — А ещё после разговора с Александром Петровичем, после того, как он отдал мне шапку, у меня появилось ощущение, будто я записался на службу.

— Так оно и есть, — «успокоила» меня бабушка. — И это нормально. У всего есть своя цена. Цена твоего нового артефакта такова.

— Служить кесарю?

— Родине, добру, людям, эльфам, оркам. И кесарю в том числе, если он стоит на стороне добра.

— А если я откажусь?

— Тогда ценой будет служба злу.

— А если я вообще откажусь кому-либо служить?

— Так не бывает, мальчик мой. Тем более, у магов четвёртого уровня. Что бы ты ни делал, ты помогаешь или силам добра, или силам зла. А иной раз ты помогаешь злу, просто ничего не делая.

— Сложно всё.

— Жизнь — вообще, штука непростая, — глубокомысленно изрекла бабушка. — Но ты вроде как-то справляешься пока.

— Надеюсь. Но вот это всё: добро, зло — это так абстрактно.

— Ты хочешь поговорить о добре и зле? — спросила бабушка, подняв бровь. — Сейчас?

— Пожалуй, сейчас я не готов, — признался я.

— Ну тогда отложим пока этот разговор, — сказала бабушка, улыбнувшись. — Кстати, я допросила-таки эту аферистку, выдававшую себя за юную баронессу фон Мальтиц.

— И на кого она работала?

— На себя.

— Это как? — удивился я.

— А вот так. Скажи спасибо тому, кто придумал тебе «легенду» и делал документы.

— Милютин придумал.

— Вот ему и скажи.

— Я Вас не понимаю.

— Не знаю, зачем ему понадобилось выдавать тебя за Роберта фон Циммерна, но из-за этого все проблемы.

— А такой существует? — удивился я. — Мне казалось, это вымышленное имя, и мне его дали, потому что я в Польше был Робертом, чтобы мне было легче привыкнуть.

— Фон Циммерны — известный род, очень богатый. Роберт, как старший наследник — завидный жених. Неудивительно, что многие девушки хотели бы выйти за него замуж.

— Если честно, я не совсем понимаю Вас, — признался я.

— Эта аферистка, выдававшая себя за Каролину, через своего любовника в имперском министерстве образования узнала, что завидный жених Роберт фон Циммерн едет в Стамбул, чтобы изучать там искусство, — пояснила бабушка. — И она не смогла пройти мимо такой информации — поехала соблазнять парня. Ради этого представилась баронессой фон Мальтиц. Любовничек её поехал с ней, выдавал себя за водителя.

— Но какой в этом смысл? — удивился я. — Ну соблазнила бы она этого фон Циммерна, он всё равно бы на ней не женился. Я не вижу здесь вообще никакой логики.

— А кто говорит о женитьбе? Она поставила себе задачу попроще — родить от парня ребёнка и потом жить на деньги, которые тот будет давать на содержание ребёнка. А фон Циммерны очень богатые. Им не сложно закрыть деньгами любой вопрос. Не думаю, что она бы много запросила.

— Богатые могли нанять убийц и закрыть вопрос по-другому.

— Могли, — согласилась бабушка. — А могли и денег дать. Но нас это вообще не волнует. Как по мне, план не самый умный, но, повторюсь, это не наши проблемы.

— Всё равно, здесь что-то нечисто, — сказал я. — Она должна была заметить, что я на этого Роберта не похож.

— Вообще-то, немного был похож, — ответила бабушка. — Но последние фотографии Роберта фон Циммерна в открытом доступе появлялись два года назад, парень учится в закрытой академии, а на светские мероприятия не ходит.

— Да уж, — только и смог я сказать. — Рисковая девушка.

— Ей, вообще-то, тридцать семь лет, она два раза была замужем и один раз отсидела три с половиной года за грабёж с использованием магии.

— Но она выглядит, как моя ровесница, даже младше! — воскликнул я, искренне удивившись.

— Ты не знал, что лекари творят чудеса? К тому же она одарённая, а одарённым легче скрывать свой возраст. Ты забыл, сколько мне лет?

Бабушка улыбнулась своей фирменной улыбкой. Сколько ей лет я, конечно же, не забыл, но выглядела она максимум на тридцать пять.

— А что мы теперь будем делать с этой псевдо-Каролиной? — спросил я.

— Пока пусть погостит у нас. Не до неё сейчас. Мы в принципе никуда не торопимся, а она своё уже отторопилась. Потом, как будет у меня свободное время, подчистим ей немного память, да отправим в домой. Жалко её убивать. Хотя, конечно, это было бы проще, чем возиться со стиранием памяти. Но в любом случае, пока не до неё.

Глава 2

Мила на пару дней отправилась домой, им с сестрой нужно было обсудить и решить какие-то дела, связанные с семейным бизнесом. Поэтому некому было не давать мне спать по ночам и при этом тащить рано утром на пробежку. Я отоспался и позволил себе отменить не только пробежку, но и завтрак с бабушкой.

Поднявшись с кровати почти в полдень, я по традиции первым делом включил телевизор на канале новостей — посмотреть не случилось ли за ночь в мире и стране ещё чего-нибудь необычного или важного.

Случилось.

Все новостные каналы рассказывали, как в Польше от рук партизан погиб барон Людвиг фон Лангерман. Впрочем, для меня это новостью не было. Ещё сообщалось, что Священная Римская империя потребовала от Польши разоружить все находившиеся на её территории незаконные вооружённые формирования и пообещала в случае отказа, сделать это сама. Разумеется, Польша была возмущена таким ультиматумом, и её президент уже выступил с соответствующим заявлением.

«А Вильгельм — молодец, — подумал я, глядя на кадры репортажа, в котором возмущённые