Книга Старшая сестра - Надежда Степановна Толмачева

мудрость какая! Вот хотя бы пожелание «кушайте на здоровье». Ведь хорошо? Кушайте на здоровье — значит поправляйтесь, чтобы угощение на пользу пошло.

— Знамо дело, — сказал старик. — Для доброго человека найдется и слово доброе, душу согреет. От плохого шага иной раз словом остановить лучше, чем делом. Словом-то человека озарить можно, заставить в себя заглянуть, со всех сторон посмотреть, каков ты есть…

Лиза и лейтенант внимательно слушали старика.

— Ну, а для недруга, — старик махнул рукой, — русский такое слово скажет, что своих не узнаешь, кости заломит, голова затрещит.

Увидев улыбку лейтенанта и смущенное лицо девушки, старик погладил бороду, спокойно улыбнулся:

— Вы не подумайте, что я стою за уличное слово, нет! Для недруга можно такое слово найти — меткое, перечное, конфузное, что ему после этого хоть выворачивайся наизнанку, только б его не узнали…

— Браво! Такие речи аплодисментами встречают, — воскликнул лейтенант, — но мы не на собрании. И все-таки мне хочется вам, отец, выразить некоторую признательность… — лейтенант нагнулся под столик и вынул оттуда четвертинку водки. — Маловат объем, правда…

— Мал золотник, да дорог… — улыбнулся старик.

— Вот это верно…

Лиза смотрела на лейтенанта и уже не находила его неприветливым и угрюмым. От приглашения «выпить стопочку» она, конечно, отказалась…

Вдруг по радио раздался голос поездного диктора:

— На следующей остановке — разъезд, наш поезд задерживается. Остановка будет продолжаться полтора часа…

— Вот так обрадовали! Ну что ж поделаешь, видимо, дорогу фронту дать надо, — сказал старик.

— Долго все-таки… полтора часа, — огорчилась Лиза.

А лейтенант был рад случайной остановке. Значит, еще целых полтора часа он будет находиться вблизи девушки, которая нравилась ему все больше.

— Итак, друзья мои, — непринужденно обратился он к Лизе и старику, — мы поговорили о нашем могучем русском языке, прослушали объявление начальника, теперь давайте пить чай.

Чай пили весело. Быстро уничтожили хлеб, сахар, оставалась коробка конфет. Лейтенант угостил конфетами пассажиров в купе, остальные вместе с коробкой протянул Лизе:

— Это вам…

Девушка зарделась, а старик сказал:

— Уважить надо товарища военного…

Тогда, поблагодарив, Лиза взяла из рук лейтенанта коробку и, встретившись с его внимательным взглядом, нахмурилась от смущения.

Поезд остановился. Лиза поднялась с места. Лейтенант пересел на противоположную скамейку и опять достал из полевой сумки немецко-русский словарь. Старик, оставшись один, прилег на скамью, с наслаждением вытянул отекшие ноги.

Вагон быстро опустел. Лейтенант с минуту смотрел в словарь, потом захлопнул его, положил обратно в полевую сумку и поднялся. Весело прищурившись, старик наблюдал за «товарищем военным».

— Вы никуда, отец, не уйдете?

— Нет, нет, идите гуляйте. Я полежу…

…На разъезде Березовка не было ни одной березы. Может быть, они росли прежде. Но разъезд и без берез казался чудесным после душного, пыльного вагона. К железнодорожному полотну подступало несколько домиков. Красные георгины и поспевающие подсолнухи окружали их со всех сторон. За домиками сразу начинался густой бор. Казалось, что ему нет конца-краю. По правую сторону железнодорожного пути раскинулся луг, окаймленный низким кустарником.

На этом тихом, ничем не примечательном полустанке на миг забывалась война, утихала в сердце тревога, все становилось простым и понятным.

Пассажиры разбрелись кто куда. Усталые, раздраженные от долгой и неудобной дороги, всего еще несколько минут назад проклинавшие непредвиденную остановку и ни в чем не повинный разъезд Березовку, они сейчас отдыхали. Их радовала зелень, жаркое летнее солнце, прохладный ветерок. Мужчины, голые по пояс, лежали на траве, подставив спины солнцу.

Лейтенант сошел с полотна, вглядываясь, не мелькнет ли впереди на лесной опушке серое в клеточку платье. Он начинал злиться на себя. За каким дьяволом ему нужно было сидеть, уставясь в словарь? Ведь он радовался остановке поезда… Почему было не выйти вместе с девушкой? А теперь где ее искать? Ходит где-нибудь, любуется цветами и смеется над ним.

Он снова взошел на железнодорожное полотно, взглянул вправо, где раскинулся луг, и увидел там Лизу. Она неторопливо похаживала на лугу и, видимо, собирала цветы. Лейтенант почти бегом бросился к девушке. Чуть запыхавшись, но стараясь и сейчас быть подтянутым, остановился перед ней в тот момент, когда она снова склонилась за цветком. Вот она выпрямилась и подняла на него задумчивые серые глаза.

Лейтенант прикоснулся к ее локтю, сказал:

— Здесь цветов мало. Пойдемте туда, в рощу — там их больше… И как вас звать? Пора бы уж нам знать, как зовут друг друга: сутки едем вместе. Впрочем, тут моя вина. Я ее исправляю… Аркадий Топольский.

— Елизавета Дружинина.

— Хорошо как! — Это у него получилось так удивленно и обрадованно, что Лиза полюбопытствовала:

— Почему «хорошо»?

— Мне с детства это имя нравилось больше других. Может быть, потому что его носила моя школьная учительница. Василису Прекрасную из русской народной сказки я представлял себе именно такой, какой была учительница Елизавета Васильевна.

Девушка молчала.

— Вы едете в Свердловск? — спросил лейтенант, чтобы завязать прервавшийся было разговор, и сразу вспомнил: этот вопрос он уже задавал девушке. Но он не смутился и с апломбом заговорил о «нашем старом городе, который, конечно, архитектурой пока не блещет, но вызывает настоящее уважение», о том, что он, Аркадий Топольский, обязательно после войны закончит строительный факультет…

Девушка молчала. Топольский глядел на нее — высокую и тоненькую, гибкую и сильную. И ему казалось, что он всегда мечтал о девушке вот с такими русыми косами, чуть выпуклым лбом, с глазами то веселыми, то задумчивыми, то строгими. Ему захотелось сказать ей что-то умное, значительное, чтобы она посмотрела на него с восхищением.

— Знаете, Лиза, я надеюсь, я хочу верить, что когда-нибудь по моим проектам в Свердловске будут построены прекрасные здания. Такие здания, которые могут жить века и хранить добрую славу о их создателе. Нет, не хочется зря прожить на этой земле, не оставив о себе памяти… — искренне и с силой закончил он.

Они подошли к роще. Лиза остановилась:

— Я не пойду дальше.

— Но в роще много цветов, — Топольский кивнул на высокие ромашки, белевшие на опушке. — Смотрите, сколько их! Может быть, вы боитесь меня? Но я…

— Я, боюсь вас? — Лиза насмешливо посмотрела на Топольского. — Нисколько не боюсь!

И вошла в рощу, неторопливая, уверенная, отводя от лица ветки осинок.

Топольский сделал несколько быстрых шагов и остановился перед Лизой, преграждая ей путь. Он попытался привлечь девушку к себе, но она отстранилась.

— Лиза, мы все равно рано или поздно будем вместе… всегда, — сказал он.

— Вот как?

Топольский, не обратив внимания на ее насмешливый тон, продолжал горячим шепотом, ловя ее руки:

— Где бы вы ни были, я найду вас!

— У меня есть жених, лейтенант. — Сказав