Книга Завоевание Туркестана. Рассказы военной истории, очерки природы, быта и нравов туземцев в общедоступном изложении - Константин Константинович Абаза
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Степные походы всегда считались и считаются теперь самыми трудными, как по недостатку воды, кормов, так и потому, что приходится идти без дорог, куда ведет вожак; снаряжаясь в степной поход, надо запасаться всем, начиная с хлеба и кончая дровами.
Обремененный множеством верблюдов и повозок, военный отряд скорее похож на большой караван, который под прикрытием солдат, ползет медленно, с опаской. Невидимый противник следит за ним с боку или наседает сзади, и хотя бы пришлось с ним встретиться, он при первой неудаче готов исчезнуть, – лови его потом в степи! Ночью неприятель может подползти к становищу, наделать кутерьмы или еще того хуже – отогнать верблюдов, лошадей: что тогда делать? Степной поход одинаково труден и летом, и зимой. В закаспийской степи нет ни высоких гор, ни лесов, отчего зимой случаются такие сильные бураны, которые срывают кибитки, разгоняют табуны, поднимают тучи снега, мигом заносят живые следы. Бывали примеры, что погибали целые аулы. Суровую зиму сменяет знойное лето; жара доходит до 45 градусов, что бывает лишь в Сирии, Африке да соседних с ними странах. В северной части степи еще растет ковыль, но чем дальше к югу, тем корма скуднее; голая накаленная земля кишит ящерицами, змеями, скорпионами и прочими гадами; чуть что – они исчезают, заползая в трещины.
Киргизы – главные обитатели закаспийской степи, ранней весной перекочевывают на север, к зиме же удаляются на юг, где нет страшных буранов. Смышленые азиатские купцы отправляли на север свои товары с весны, а возвращали их к зиме; им легче было нанимать верблюдов, потому что киргизы шли в ту же сторону. От Оренбурга до Хивы считается полторы тысячи верст, и малые караваны проходили иногда это расстояние за 30 дней. Сколько известно о походе князя Бековича, он также шел быстро. Так, на восьмой день он был уже на реке Эмбе, т. е. сделал более 300 верст. Видимо, он хотел нагрянуть на Хиву внезапно, или, может быть, хотел проскочить степью, пока еще не наступила знойная пора. За Эмбой отряд углубился в безводную пустыню, придерживаясь караванного пути, от колодца к колодцу. По недостатку последних, почти на каждой стоянке измученные люди брались за лопаты и копали колодцы; малейшее промедление могло погубить весь отряд. Были места, где приходилось копать по 20, 30 и даже 35 колодцев, каждый до 3 сажень. Почти на половине пути бывший караван-баша, или проводник отряда, по имени Кашка, да еще десять калмыков тайно покинули лагерь и скрылись; некоторые из них вернулись в свои кочевья, а другие, как увидим, пробрались в Хиву. Ходжа Нефес, бывший при отряде, повел его дальше. За 8 дней пути от Хивы Бекович выслал вперед сотню казаков с дворянином Корейтовым, чтобы уверить хана в своей приязни. Тогда и хан Ширгазы отправил на встречу двух хивинцев с подарками: кроме овощей и фруктов – обычный подарок в Хиве – хан прислал коня и халат. Приняв подарки, Бекович еще раз повторил перед послами, что он идет не войной, а мирным послом своего Государя, а зачем идет, то об этом скажет самому хану.
Под праздник Успения, на 65-й день похода, русский отряд стал в пределах ханства, на урочище Карагач, верст за полтораста от города Хивы.
На этом месте, по приказанию царя, надо было выстроить укрепление, а потом отвести реку, пустив ее по старому руслу на Каспий. Страшный путь был пройден; он обозначался трупами палых верблюдов и лошадей. Даже привычные к степным походам казаки так измучили своих коней, что те едва волочили ноги. Здесь же кругом росли деревья, зеленели поля, воды было вдоволь. Русский солдат скоро забывает все невзгоды, как бы ни были они тяжки. Он забывает их после трудных подъемов на обрывистые скалы и снежные вершины; он забывал их после опасного спуска с обледенелых высот, окруженных пропастями. Так же было и теперь, когда осталась позади знойная пустыня, с ее жгучим ветром, раскаленными песками и муками жажды. Седые ветераны обмылись, отдохнули и мало-помалу разговорились о том, что ждет их впереди – почетная ли встреча, или битва с трусливым хивинцем? Загорелые, суровые, изможденные долгим страданием лица осветились улыбкой, начались шутки, смех и веселая перебранка; немного погодя зазвучала русская песня, впервые огласившая тихие, сонные берега мутной реки. Страдальцы надеялись, что они попируют в ханских шатрах, а их ждал кровавый пир, подготовленный изменой…
Калмык Кашка, тот самый, который покинул отряд, перебежавший в Хиву, успел настроить хана против русских. Дворянин Корейтов со всеми казаками были заключены в тюрьмы; все кочевники, подвластные Хиве, получили приказание спешить на защиту страны. Скоро разошелся слух, что хан собрал сто тысяч войска, и этот слух проник в лагерь, на Карагач. Бекович расположил свой отряд тылом (спиной) к реке и на всякий случай оградил стоянку повозками, арбами – всем, что составляло его обоз.
Неприятель не замедлил явиться: густая толпа конницы помчалась с места в карьер и, по мере приближения к отряду, вытягивалась в ленту. Вот впереди на своих лихих аргамаках несутся туркмены, в руках у них сверкают острые как бритва дамасские сабли; за ними – хивинцы в высоких бараньих шапках прилаживают на всем скаку стрелы; там – неуклюжие киргизы и каракалпаки, выдвинув свои длинные-предлинные пики, с широкими ножами с боку… Густые облака пыли скрыли на время эту дикую атаку; раздался дружный залп из ружей и орда рассыпалась. В азиатских войнах первый удар решает дело; стойкость всегда берет вверх над пылкостью всадников. Еще несколько атак и хивинцы отошли версты за две, охватив русский отряд полумесяцем. Положение последнего становилось опасным: припертый к реке, за 1400 верст от границы, без надежды на помощь – было о чем задуматься! В одну ночь русские насыпали валы, втащили 6 пушек и стали за ними, готовые умереть. С раннего утра нападения возобновились. Лихие туркмены всегда неслись впереди, прикрывая толпы пеших, которые рассчитывали вскочить на вал. Выпустив тучу стрел, туркмены очищали фронт, но тут раздавался залп картечью[1], за которым слышались стоны, проклятия – и поле очищалось. У хана было войска до 20 тысяч. Он высылал новые толпы… Неустанный бой продолжался до вечера. Кучка бойцов, запертых в окопах, изнемогала от усталости, от жажды; некогда было воды напиться, солнце жгло немилосердно, ветер поднимал облака язвительной пыли и мелкого песка; ружья до
