Книга К свету - Дэвид Вебер

мальчика, превратившегося в мужчину, которым мог бы гордиться любой родитель, - по имени Деннис Фреймарк.

Деннис поехал на внедорожнике в город, чтобы обменять часть их драгоценных консервов на лекарства. Медицинский центр Бэббита продолжал обслуживать город и его толпу беженцев, но мэр Освальд и городской совет собрали запасы полудюжины аптек Бэббита под замком и вооруженной охраной. Они, вероятно, в любом случае позволили бы Деннису взять хотя бы часть того, в чем он нуждался, но никогда не помешает внести взамен что-нибудь в городские продовольственные запасы.

Только обмена никогда не было. И фронт взрыва и огонь вырвались наружу из разрушенного города, прожигая сухие осенние листья, и не осталось никого, кто мог бы с этим бороться. У него было достаточно предупреждения, чтобы позвать Дженис и детей, захватить спортивное охотничье ружье Джейка "Ли-Энфилд", пару коробок патронов и всю еду, которую они могли унести, и добраться до озера до того, как пламя охватило окрестности, пожирая все на своем пути. Он укрылся в озерной воде - ледяной даже в разгар лета, не говоря уже об осени, - по шею в воде, держа Жаклин в своих объятиях и чувствуя, как она дрожит, - пока огонь ревел вокруг них. А когда пламя погасло, фермы уже не было.

Поэтому они пришли сюда. Почти в двадцати милях к западу от Бэббита, к тому, что когда-то было почти таким же маленьким городком Аврора. Вся горстка выживших Бэббита оказалась здесь, в лагере беженцев, который раскинулся на спортивной площадке средней школы в западной части города, недалеко от озера. Был еще один на футбольном и бейсбольном полях между Форест-роуд и Третьей авеню, на другом конце города, но там было очень мало удобств ни для того, ни для другого. Средняя школа уже давно заполнила все классы беженцами; внутри не было места для опоздавших, как бы отчаянно они ни нуждались, и поэтому они прятались в любом укрытии, какое только могли соорудить, пока измученное городское правительство безнадежно пыталось найти для них убежище получше.

Отсюда он чувствовал запах перегруженных переносных туалетов - и общественных выгребных ям. Воду приходилось доставлять из озера, используя несколько старых городских водовозок, запряженных бесценной горсткой лошадей, которые выжили и были приставлены к работе, когда исчезли запасы бензина и дизельного топлива. Еды и без того было мало, и с каждым днем ее становилось все меньше, несмотря на обязательное нормирование, которое ограничивало потребление взрослыми не более тысячи четырехсот калорий в день, а медикаментов не существовало. Выжившие врачи и медсестры работали по восемнадцать часов в смену в местной больнице, в миле к юго-востоку от того места, где он, присев на корточки, поддерживал огонь, но они были завалены слишком большим количеством пациентов, у которых было слишком мало еды, крова и тепла, и ситуация становилась только хуже. Зима приближалась быстро, новых поставок топлива не предвиделось, электричества не было, ни у кого из беженцев не было ничего, хотя бы отдаленно напоминающего одежду, необходимую для того, чтобы пережить холода и снег, а жилья катастрофически не хватало. При самых благоприятных обстоятельствах у них было бы слишком мало припасов, слишком мало крыш, не говоря уже о том, с чем они столкнулись на самом деле.

Власти изо всех сил пытались найти место для нового притока беженцев, но город уже был переполнен - по самым низким оценкам Фреймарка, население города должно было вырасти по меньшей мере втрое - и большинство из них были, по крайней мере, такими же недоедающими, замерзшими и промокшими, как его собственная семья. И вот он сидел здесь на корточках, сжигая сорванные ветки, молясь, чтобы кто-нибудь нашел для них крышу, гадая, откуда возьмется следующая порция топлива, в то время как Джеки кашляла позади него в объятиях своей матери, и он ничего - совсем ничего - не мог сделать.

Он поднял глаза, когда кто-то свалил рядом с ним еще одну скудную охапку веток.

- Городская полиция только что притащила платформу с поваленными деревьями, - сказал Эйликс Джексон, присаживаясь на корточки и кладя рядом с собой топор, который он спас из сарая сгоревшей фермы. Он выглядел по меньшей мере на десять лет старше своих пятнадцати. - Я был там с топором. - Он изобразил пародию на улыбку. - Дали мне первому за то, что помог срезать это. - Он пожал плечами. - Предполагается, что через полчаса или около того сюда отправится тачка с грузом.

- Хорошо, Эйликс. - Он протянул руку, сжал плечо мальчика. - Хорошо.

Он вложил все оставшееся в нем одобрение в эти три слова, и, видит Бог, Эйликс это заслужил. В тот ужасный день его родители и сестра вместе с Деннисом поехали в Бэббит. Фреймарки были всем, что у него осталось, и Льюис Фреймарк обнял его одной рукой и крепко прижал к себе, глаза его горели, когда он думал о Деннисе. Думал о его широких плечах, его вьющихся волосах, глазах его матери. О том, как его сын - его сын - всегда улыбался своей маме, шутил над своим младшим братом, своими сестрами. И Фреймарк еще больше гордился своим мальчиком, когда однажды дождливой осенней ночью он тихо остановился у закрытой двери спальни и услышал, как Деннис - Деннис, вечно улыбающийся, всегда оптимистичный - плачет от тихого отчаяния, когда он думал, что никто другой не может услышать.

Деннис, которого щенки забрали у него и у Дженис. Его смерть разорвала сердце его отца пополам и разбила вдребезги сердце его матери. Всего лишь еще одна смерть среди миллиардов, но единственная смерть, которая проникла прямо в них и вырвала их души. Так что да, Фреймарк понимал Эйликса. Понял его боль, силу, которая каким-то образом поддерживала его, и он обнял сына своих погибших друзей, сына, который нуждался в отце так, как никогда раньше, потому что он никогда больше не обнимет своего собственного.

И теперь они теряли Жаклин. Джеки, малышка, смеющаяся эльфийка, которая превратилась в призрака с серьезными глазами, когда мрачная реальность пробилась сквозь все щиты, которые ее родители - и Деннис - пытались воздвигнуть ради нее против этой реальности. Ради бога, ей было всего семь! Всего семь. Еще через три месяца ей исполнилось бы восемь, но у нее не было трех месяцев. Возможно, ни у кого не было столько времени, если правдой были слухи о биологическом оружии щенков, но для Джеки это не имело значения.

Он не был