Книга Загадочная натура - Илья Арнольдович Ильф

Очень хорошо. Как вам понравилась Америка?

— Видите, я ещё не мог получить полного представления об этой плодородной стране.

Репортёр тяжело задумался:

— Так. Тогда скажите мне, какие четыре вещи вам больше всего понравились в Нью-Йорке?

— Видите ли, я затрудняюсь…

Репортёр снова погрузился в тяжёлые размышления: он привык интервьюировать боксёров и кинозвёзд, и ему трудно было иметь дело с таким неповоротливым и туповатым типом, как Колумб. Наконец он собрался с силами и выжал из себя новый, блещущий оригинальностью вопрос:

— Тогда скажите две вещи, которые вам понравились, и две вещи, которые вам не понравились.

Колумб издал ужасный вздох. Так тяжело ему ещё никогда не приходилось. Он вытер пот и робко спросил своего друга-туземца:

— Может быть, можно всё-таки обойтись как-нибудь без публисити?

— Вы с ума сошли! — сказал добрый туземец бледнея. — То, что вы открыли Америку, — ещё ничего не значит. Важно, чтобы Америка открыла вас.

Репортёр произвёл гигантскую умственную работу, в результате которой был произведён на свет экстравагантный вопрос:

— Как вам нравятся американки?

Не дожидаясь ответа, он стал что-то быстро записывать. Иногда он вынимал изо рта горящую папиросу и закладывал её за ухо. В освободившийся рот он клал карандаш и вдохновенно смотрел на потолок. Потом снова продолжал писать. Потом он сказал «О-кей», похлопал растерявшегося Колумба по бархатной, расшитой галунами спине, потряс его руку и ушёл.

— Ну, теперь всё в порядке, — сказал добрый туземец, — пойдём погуляем по городу. Раз уж вы открыли страну, надо её посмотреть. Только с этим флагом вас в Бродвей не пустят. Оставьте его в номере.

Прогулка по Бродвею кончилась посещением тридцатипятицентового бурлеска, откуда великий и застенчивый Христофор выскочил, как ошпаренный кот. Он быстро помчался по улицам, задевая прохожих полами плаща и громко читая молитвы. Пробравшись в свой номер, он сразу бросился в постель и под грохот надземной железной дороги заснул тяжёлым сном.

Рано утром прибежал покровитель Колумба, радостно размахивая газетой. На восемьдесят пятой странице мореплаватель с ужасом увидел свою оскаленную физиономию. Под физиономией он прочёл, что ему безумно понравились американки, что он считает их самыми элегантными женщинами в мире, что он является лучшим другом эфиопского негуса Селасси, а также собирается читать в Гарвардском университете лекции по географии.

Благородный генуэзец раскрыл было рот, чтобы поклясться в том, что он никогда этого не говорил, но тут появились новые посетители.

Они не стали терять времени на любезности и сразу приступили к делу. Публисити начало оказывать своё магическое действие: Колумба пригласили в Голливуд.

— Понимаете, мистер Колумб, — втолковывали новые посетители, — мы хотим, чтобы вы играли главную роль в историческом фильме «Америго Веспуччи». Понимаете, настоящий Христофор Колумб в роли Америго Веспуччи — это может быть очень интересно. Публика на такой фильм пойдёт. Вся соль в том, что диалог будут вестись на бродвейском жаргоне. Понимаете? Не понимаете? Тогда мы вам сейчас всё объясним подробно. У нас уже есть сценарий. Сценарий сделан по роману Александра Дюма «Граф Монте-Кристо», но это неважно, мы ввели туда элементы открытия Америки.

Колумб пошатнулся и беззвучно зашевелил губами, очевидно, читая молитвы. Но туземцы из Голливуда бойко продолжали:

— Таким образом, мистер Колумб, вы играете роль Америго Веспуччи, в которого безумно влюблена испанская королева. Он, в свою очередь, так же безумно влюблён в русскую княгиню Гришку. Но кардинал Ришелье подкупает Васко-де-Гаму и при помощи леди Гамильтон добивается посылки вас в Америку. Его адский план прост и понятен. В море на вас нападают пираты. Вы сражаетесь, как лев. Сцена на триста метров. Играть вы, наверно, не умеете, но это неважно.

— Что же важно? — застонал Колумб.

— Важно публисити. Теперь вас публика уже знает, и ей будет очень интересно посмотреть, как такой почтенный и учёный человек сражается с пиратами. Кончается тем, что вы открываете Америку. Но это неважно. Главное — это бой с пиратами. Понимаете, алебарды, секиры, катапульты, греческий огонь, ятаганы — в общем средневекового реквизита в Голливуде хватит. Только вам надо будет побриться. Никакой бороды и усов! Публика уже видела столько бород и усов в фильмах из русской жизни, что больше не сможет этого вынести. Значит, сначала вы побреетесь, потом мы подписываем контракт на шесть недель. Согласны?

— О-кей! — сказал Колумб, дрожа всем телом.

Поздно вечером он сидел за столом и писал письмо королеве испанской:

«Я объехал много морей, но никогда ещё не встречал таких оригинальных туземцев. Они совершенно не выносят тишины и для того, чтобы как можно чаше наслаждаться шумом, построили во всём городе на железных столбах особые дороги, по которым день и ночь мчатся железные кареты, производя столь любимый туземцами грохот.

От всех людей здесь пахнет особым благовонием, которое на туземном языке называется «бензин». Все улицы наполнены этим запахом, очень неприятным для европейского носа. Даже здешние красавицы пахнут бензином.

Мне пришлось установить, что туземцы являются язычниками: у них много богов, имена которых написаны огнём на их хижинах. Больше всего поклоняются, очевидно, Доллару. Он тут, кажется, вроде Зевса.

Туземцы очень прожорливы и всё время что-то жуют.

Меня поразил один обряд, который совершается каждый вечер в местности, называемой Бродвей. Большое число туземцев собирается в большой хижине, называемой бурлеск. Несколько туземок поочереди подымаются на возвышение и под варварский грохот тамтамов и саксофонов постепенно снимают с себя одежды. Присутствующие бьют в ладоши, как дети. Когда женщина уже почти голая, а туземцы в зале накалены до последней степени, происходит самое непонятное в этом удивительном обряде. Занавес почему-то опускается, и все расходятся по своим хижинам.

Я надеюсь продолжить исследование этой замечательной страны и двинуться в глубь материка».

1936 г.

ЗАГАДОЧНАЯ НАТУРА

МИМО парохода, справа налево, подвигались жёлтые Крымские горы. В их географически чётком рисунке чудились зазубренные гривки и выпуклые бюсты шахматных коней.

Тёплая голубенькая вода нежно облегала знаменитый полуостров.

В буфете II класса мерно дребезжали стаканы. Пассажиры пили пиво, смотрели, вытянув шеи, в широко раскрытые, обшитые медью иллюминаторы, восхищались природой и делились наблюдениями.

А в это время двое сдружившихся в дороге работников областного масштаба сидели нос к носу в курительной комнате и беседовали на родственные областные темы.

— Значит, вы теперь отдыхать? — мечтательно сказал первый. — Так. Это