Книга Бортпроводница - Крис Боджалиан

Впрочем, нет, это другой путь, потому что отец был мужчиной, а она женщина. По правде говоря, алкоголики обоих полов редко приходят к счастливому финалу, но женщину могут изнасиловать.

Она вздохнула. Какая жалость, что у авиакомпании нет рейсов в Эр-Рияд. Саудийцы вообще не держат алкоголь в гостиничных мини-барах. В Саудовской Аравии ей пришлось бы носить длинное платье-абайя. Она ни за что не смогла бы ходить по улицам одна, ни за что не подцепила бы мужика и не встретилась бы с ним в вестибюле его отеля. Ни за что.

Она подумала, что сейчас все было бы нормально, если бы Алекс не ответил на звонок своей знакомой и не предложил одеться. Ее вроде звали Миранда. Кэсси уже понимала, что упилась все-таки не до потери памяти, хотя голова была как в тумане. Так вот, эта Миранда позвонила как раз в тот момент, когда они вышли из ванной — чистые, удовлетворенные, еще навеселе, — и сказала, что заскочит к Алексу, чтобы накатить чего-нибудь перед сном. Кажется, она тоже была связана с этим хедж-фондом и собиралась вместе с Алексом идти на какие-то встречи. Еще она имела некое отношение к недвижимости в Дубае, но Кэсси понятия не имела, с чего это взяла.

Когда Миранда зашла в номер, стало понятно, что с Алексом они знакомы не очень хорошо и тем вечером встретились впервые. И все же что-то их объединяло, помимо работы. Видимо, общие друзья и связи в строительстве, а в этом приморском городе, словно сошедшем со страниц научно-фантастического романа, что-то строили на каждом пятачке. У гостьи, ровесницы Алекса, были темные миндалевидные глаза и каштановые волосы, уложенные на затылке в безупречный французский пучок. Одета она была в широкие черные брюки и скромную, но элегантную красно-черную блузку. Ну и конечно, черт бы ее побрал, принять на грудь она умела. Вместе они просидели в роскошной гостиной примерно час, может, чуть дольше и вылакали водку, принесенную Мирандой. Кэсси приходило в голову, что, возможно, намечается секс втроем. Сама она не собиралась его предлагать, но наверняка не отказалась бы, если бы предложили Алекс или Миранда. По какой-то причине — из-за бухла, болтовни, окружающей роскоши? — Кэсси снова ощутила прилив желания. Алекс и Миранда сидели в креслах по обе стороны изящного кофейного столика, а Кэсси — одна на диване. И почему-то тот факт, что они находятся на расстоянии нескольких футов друг от друга, подогрел атмосферу еще сильнее. Но в конце концов выяснилось, что секс втроем не планировался. Миранда ушла, поочередно поцеловав воздух у щек Кэсси и Алекса, захлопнувшего за ней дверь. Миранда наверняка не успела дойти до лифта, а Алекс уже стащил с Кэсси одежду, разделся сам, и они снова занялись любовью, теперь в спальне на великолепной огромной кровати с изголовьем в форме арабской арки.

Но потом она оделась. Совершенно точно. Она это помнила. Она собиралась ехать в свою гостиницу. Разве она не попрощалась с Алексом, стоя у дверей люкса? Разве не дошла хотя бы до лифта — где бы он ни был?

Может быть. А может, и нет.

Какая теперь разница? Уже ясно, что она вернулась в номер и забралась обратно в постель.

Если, конечно, предположить, что она уходила. Может, сейчас она вспоминает, как шла одна из ресторана в номер после ужина? Алекс сказал, что быстро встретится с инвестором, а она пусть идет в номер, раздевается и ждет его. Она подчинилась.

И вот она здесь, снова голая.

Наконец она сделала глубокий вдох, скривилась от боли, кольнувшей глаза, и повернулась к Алексу. Вот и он. На долю секунды мозг Кэсси зарегистрировал лишь одно: что-то не так. Может, дело было в абсолютной неподвижности его тела, может, в исходившем от него змеином холоде. А потом она увидела кровь. Огромное алое пятно на подушке и глянцевую, еще не успевшую впитаться, лужицу на безупречно белых простынях. Он лежал на спине. Поперек его шеи зиял красный разрез. Видимо, кровь фонтаном выплеснулась на его грудь и подбородок. Она обволакивала черную щетину, словно мед.

Забыв о боли, Кэсси откинула простыню, вскочила с кровати и отступила к бархатным шторам, закрывавшим окно. Она застыла, обхватив себя руками, словно в смирительной рубашке, а потом заметила кровь и на себе. В волосах и на плече. На руках. (Позже, в лифте, Кэсси предположила, что от крика ее удержал лишь инстинкт самосохранения. Учитывая, как пульсировала в голове боль, собственные отчаянные вопли могли ее убить.)

Видела ли она когда-нибудь столько крови? Человеческой — вряд ли. Разве что оленьей — в детстве, в Кентукки. Но не человеческой.

По ту сторону тела у дальнего края кровати виднелись цифровые часы, на которых значилось 9:51. Через час с небольшим Кэсси должна быть в вестибюле другого отеля, готовая к обратному рейсу в Париж, а на следующий день — в Нью-Йорк.

Она скользнула спиной вниз по шторам, присела в позе бейсбольного кетчера, а потом опустилась на пол. Она пыталась сосредоточиться и решить, что делать.

Ход мыслей замедлился, когда она увидела сверкающее созвездие на ковре между изножьем кровати и элегантным шкафчиком со встроенным телевизором. Совсем недавно это созвездие было бутылкой водки, которую принесла Миранда. Остались лишь осколки и стеклянные треугольнички, которые можно было даже счесть красивыми, если бы не иззубренный край отбитого горлышка. Осознав, что это может означать, Кэсси почувствовала, как изнутри поднимается тошнота. Она бросилась в ванную, зажав ладонями рот, словно у ее пальцев был хотя бы один мизерный шанс сдержать неподвластный гравитации поток. Она едва успела добежать до унитаза.

Опираясь спиной о биде, Кэсси опустилась на пол лицом к душевой кабине и уставилась на свисавшую с потолка лейку душа. Стены покачивались. Она перебирала в уме все воспоминания о минувшей ночи, но вскоре поняла, что слишком многое остается за пеленой арака, водки и… что там еще они вчера пили? Она пыталась сообразить, что заставило ее взять горлышко от бутылки и перерезать мужчине глотку — словно оленю, которого они с отцом когда-то разделывали. Она же не кабацкая дебоширка. Она в жизни никому не причинила боли — по крайней мере, физической. Правда, о ее пьяных выходках, когда разум затмевали текила или джин, ходили легенды. Теоретически все когда-то происходит впервые, но мысль, что она убила этого парня, не укладывалась в голове. Люди рассказывали, что` она вытворяла, будучи под алкоголем, — ее поступки были унизительными, оскорбительными и порой опасными для нее самой. Но не агрессивными.

Прежде всего, решила она, нужно убедиться, что на ручке двери висит табличка «Не беспокоить». Пока она будет разбираться, как ей, черт возьми, поступить, нужно держать горничную подальше от номера. Кэсси моргнула. Потом еще раз. Поразительно, она протрезвела от одного вида мертвого Алекса Соколова. Головную боль от очередного разрушительного похмелья и сожаления по поводу секса на одну ночь как рукой сняло.

Пару секунд она смотрела на стационарный телефон, стоявший и гостиной, и на кнопку вызова портье. Но не сняла трубку.

Вместо этого она пошла в душ. Смыла кровь с волос, отскоблила с плеча и рук, словно смолу. Она не знала, как именно исполняют смертный приговор в Объединенных Арабских Эмиратах, могла только предполагать, что более цивилизованно, чем в соседней Саудовской Аравии (по телепередачам сложилось смутное впечатление, что среди саудовцев публичное обезглавливание — зрелище чуть менее популярное, чем футбол). В любом случае проверять на своей шкуре не хотелось.