Книга Я тебе не ровня - Лариса Шубникова

— Спасибо на добром слове, Татьяна Васильевна. Невместно по гостям ходить, когда не зовут.

— Да зовут-то чужих, а ты своя совсем, Аринушка, — тётка поняла намёк, но скрыла свое недовольство. — Приходила бы попросту. Вон и Олька с Нюрой рады тебе.

Дочери косили серыми рыбьими глазами в сторону рыжей Аришки, кивали без улыбок и тепла. А как иначе? Если Аринка станет Петровой женой, то им будет невесткой, а с невестками в домах мало кто церемонится. А уже если довелось стать женой младшого, то совсем уж чернавка. Подневольная, считай, баба.

— Приду, спасибочки, — не стала спорить Аришка.

Да и зачем, если вскорости они с дедом снова уедут? И забудутся Мамаевы жена, дочки и сам Мамаев. Вот только конь их запомнится — сивый такой меринок с веселыми глазами.

Любила Аринка коней, да что там, вообще животин любила, и те ей отвечали такой же любовью. Собаки никогда не лаяли на рыжую, кони, всхрапывая, шли сами, и тыкались бархатными губами в шею. Однова было, поехали они с дедом на ярмарку в Зухарево, так там медведя водили по улицам. Тощий мишка с клочковатой шерстью подался к Аришке и взрыднул так зверино и плаксиво. Рыжая потом еще долго поминала деду тот случай, и все просила выкупить мишку у цыган. Жалела сильного зверя за его худобу и несвободу.

— Так ты чего пришла-то, Аринушка?

— Мне бы письмо передать с Федором Антипычем. Деда велел.

— А вон он идет сам. И Петруша с ним.

Петька Мамаев, завидев Арину, насупился и плечи расправил — обижен был ее отказом. А Аринке по боку! Какая уж там любовь, если Петька попытался ее к забору прижать и подол задрать? И ладно бы, если по сговору, так силой… Аринка высмеяла его, давно заметив, что Петька побаивается насмешек, вот парень и хмурился, сердился. Видно, не понравилось, что его — завидного жениха — так отпихнули и обсмеяли.

Аринка отмахнула положенный поклон и обратилась к хозяину.

— Федор Антипыч, деда просил передать. Не откажите, — протянула и послание, и оплату.

Купец кивнул, взял и спросил.

— Здоров ли Михал Афанасич?

— Здоров, благодарствуйте. Просил отправить в Богуново для сотника Медведева.

— Передай деду — сделаю.

Аринка облегченно выдохнула и упорхнула домой, спиной чуя взгляд Петра, но почитая его тем, кого она уж не увидит.

Ошиблась девка. Ответа на письмо ждали дед и внучка почитай месяцев пять, и за это время приходили сваты от Мамаевых, а Михаил Афанасьевич отказал. Петька потом долго упивался кислым вином и старым пивом. Аринка же сторонилась дочек мамаевских и сидела больше в гриднице. Изредка выходила на улицу и смотрела на честной народ, что метался по своим делам, на коней, которые таскали тяжелые санки по грязному снегу.

Аришка любила поболтать, но в городище народ все больше проезжий, а местные ее не принимали. Видно, чуяли, что девка непростая. Обучена и ответить может так, что потом долго надо морщить лоб и думать — о чем это она? Да и рыжая, опять же. Вроде Ярило поцеловал, а все не такая, как все.

Пришлые же, проходя мимо забора, видели симпатичную девчонку, улыбались ей и в ответ получали белозубую улыбку и приятный взгляд ясных глаз. Задерживались у ворот и болтали. Аринка отвечала и радовалась живому слову и людям. Так и прошли деньки до талого снега.

В день, аккурат в середину Великого Поста, Михаил Афанасьевич получил письмо от Медведева. Старый друг приглашал на житье к себе и писал, что рад тому случаю. Вот и начала Арина сборы недолгие — книги по сундукам, скарб и рухлядь по коробам.

— Арина, Фрол Кузьмич пишет, что от реки до Богуново в лесах неспокойно. Тати* шалят. Ты бы припасла наряд-то попроще. Запону найди старую и платом косу прикрой. — Дед волновался.

Михаил Дорофеев путешественником был опытным, а потому перед отъездом положил требу светлым богам и христианскому Богу, заложил в сапог нож, Аринке повесил на шею оберег и они покинули двор.

До Паврени на подводах, а там на ладье, что шла неспешно течением по реке и до самого Богуново. Потом уж пересели со своим немудреным скарбом на телегу, присланную Медведевым, и направились лесом к воеводскому двору. Ехали малым обозом неспешно — старшина, что вел караван, все сторожился, оглядывался. О татях и до него слушок дошел. Боялся он, может через это и беду накликал. Ближе к вечеру, на обоз налетели страшные мужики — бородатые, злые, оружные!

Обозники как умели оборонялись, да куда им до разбойников? Там и бывшие служивые, и лихие.

— Аришка, под телегу! — скомандовал дед. — И сиди там, не вылезай! Если порежут нас, беги в лес. Прячься! Ног не жалей!!

Арину долго уговаривать не пришлось. Заползла под телегу и уж оттуда в полглаза смотрела на кошмарную сшибку. Крики, вопли, кровища. Месиво тел и скрежет коротких ножей. Еще и стрелы вжикали страшно, распарывая воздух, выкашивая людей. Аринка все искала деда, и увидела. Тот прятался за перевернутой подводой и когда надо, чиркал ножом по ногам лиходеев, что оказывались рядом. Те хрипло гаркали и падали. Ученый муж знал, где подрезать пятку, чтобы уж не поднялся человек.

Вот уж тати верх стали брать, повеяло ужасом на рыжую! Как бежать-то? Куда? Деда оставить? Михаила Афанасьевича заметили и вытащили за шкирок. Здоровый мужик занес уж короткий меч, и Аринка не выдержала.

— Деда!! — истошный ее вопль разнесся по лесу, заметался между стволов деревьев.

Выскочила, дурёха, из укрытия и бросилась к дедушке. Разбойник с мечом замер, и огрел взглядом ее, бегущую, заинтересовался и деда выпустил. Аринка же, оскользнулась на кровище и упала лицом в грязь. Тать подошел и за косу поволок глупую за подводу. Знамо зачем…

— Пусти! Пусти, образина! — отбивалась девушка, но куда ей против дюжего лиходея?

Мужик ухмылялся страшно, дергая путы гашника, но штанов снять не довелось. Конский топот, лязг мечей и освисты с окриками!

Аринка и пискнуть не успела, как грабитель лишился головы. Теплая алая кровь брызнула в лицо, заливая глаза. Тело рухнуло рядом с ней, а рыжая только и смогла, что утереть глаза рукавом зипуна, чтобы видеть — кто спаситель ее. Лучше бы не видела…

Конный отряд — сразу видно обученный — налетел и смял татей вмиг. Аришкин спаситель самый страшный из всех! Конь под ним огромный, черный. Сам мужик в темном доспехе, глаза из-под шлема молнии мечут. Даже не это все напугало девушку — догадывалась, поди, что воюют не нежные юноши. Но спаситель тот страшен был не видом своим, а умением. Меч в руке его летал и пел, отдавая дань древнему богу Перуну. Вжик — нет человека, еще вжик — еще одна душа покинула тело. И все это сноровисто, скупо, обыденно. Будто работу делал привычную.

Рыжая хоть и засмотрелась на жатву его кровавую, но и опомнилась враз. Заползла под ближнюю телегу, а уж оттуда смотрела, как отбили деда и докромсали татей. Немного погодя, когда ратники бросились догонять сбежавших лихих людишек, Ариша вылезла из укрытия и побежала.